Купите Рубенса!
Шрифт:
– Слушаю вас, – с нетерпением сказал он.
– Меня зовут Нина, – сказала молодая женщина. – Я могу быть вашим помощником, вашим другом, наконец. Но прошу вас, верните мне диван.
Странно, подумал Андрей, на сумасшедшую вроде бы непохожа. Мошенница?
– Послушайте, – стараясь сохранять шутливый тон, сказал он. – Это все равно,
– Я прошу не чужое – свое.
– Почему вы решили, что этот предмет ваш?
– Диван принадлежал моему прапрадеду, обер-шталмейстеру Зимнего дворца Крахмалову Федору Глебычу. Он был жалован ему лично Александром Третьим.
– Крахмалов Федор Глебыч, – повторил Андрей. – Шталмейстер. Это который вроде как дирижер? Интересно.
Он снова спрятался за слова. Мошенница, решил он. Любопытно, куда зайдет дело.
– Четыре поколения моих предков, – продолжала женщина, – спасали диван от революционных дураков и безумных времен. Четыре поколения – начало вечности. Ни вы, ни я, никто не может противиться вечности.
Он взглянул на нее еще раз, и взгляд его, словно сам по себе, отвернул в сторону. Не похожа на мошенницу. Совсем другие глаза.
– Послушайте, – сказал он. – А почему, собственно, я должен вам верить?
– Я была зачата и рождена на этом диване, он стал моей колыбелью… Я знаю все его царапины, шрамы и трещины. Я прыгала на его пружинах, я училась ходить на этом диване. Ночами его золотые львы уносили меня в путешествия и открывали мне мир. Поэтому я звала его Кук, так называлась турфирма у Маршака… Можете мне не верить.
– Но, возможно, был еще один такой же диван? Может, не один, несколько!!
– Второго такого нет. Чертежи по приказу императора были сожжены. Крахмалов у меня единственный, сказал Александр, и диван у него должен быть в исключительном роде один.
– Откуда вы это знаете?
– Мама говорила.
Легко поднявшись,
Они снова вышли в жужжащий зал салона, и Нина приблизилась к дивану. «Здравствуй, Кук», – сказала она. И присела на новенький, синий в полоску шелк сиденья и положила ладонь на золоченую львиную голову.
Вдруг, сдернув свою ладонь с головы льва, заменила ее ладонью Андрея. Андрей вздрогнул: золоченое дерево ожгло руку.
– Кук узнал меня! – торжествовала Нина. – Реставрация не отбила у него память! Вы убедились?
Андрей еще раз приложил к львиной макушке ладонь, но она осталась холодной. Чушь, мистика, морок, подумал он. Показалось.
– Можете не верить, – сказала Нина. – Это ничего не изменит.
– Простите, ничем не могу помочь, – сказал он. – Я приобрел эту вещь честно, и даже если вы…
– Я знаю, у кого вы ее приобрели. Выбор пал на вас, вы исправили ошибку, спасибо… Все худшее, слава богу, в прошлом, я прошу вас вернуть мне моего Кука. Справедливость может быть попрана, но она обязательно распрямится и отомстит.
Черт возьми, мрачнея, соображал он, почему я, порядочный антиквар, черт-те где раскопавший приличный предмет, вложивший деньги и время в реставрацию, теперь, когда выяснилось, что вещь уникальна, должен незаслуженно страдать, подчиняясь ностальгическим заклинаниям этой странной, словно слетевшей с лесной ветки, женщины? Где была раньше эта птица, почему взмахнула крыльями именно сейчас? Почему сама не вынесла своего Кука из той черной дыры под Нижним? И почему я должен предмет возвращать? Только потому, что когда-то, гипотетически он принадлежал ее семье? Да мало ли что, когда и кому принадлежало? Людям ведь только кажется, что они владеют вещами. Люди лишь гостят у вещей; люди уходят, а вещи живут дальше, и у них гостят другие люди… Нет, не верну, какого дьявола я должен возвращать?..
Конец ознакомительного фрагмента.