Куплю чужое лицо
Шрифт:
Я впился в пожелтевшую страницу газеты «Человек и Закон». Как давно я писал эти строки…
– Бедный Вовка, бедный Вовка! – запричитал я, обхватив голову ладонями. – Умереть в расцвете сил! Пройти Афган, Абхазию, Таджикистан и найти свою смерть в Москве… Отчего он умер? Как это случилось? – резко спросил я, как бы намекая, что господа из налоговой полиции не уберегли славного товарища.
– Он работал у нас недолго. А уволили мы его, если хотите знать, за связи, порочащие офицера налоговой полиции. Он вечно якшался с уголовниками, работал в охране криминальных банков. Вот и умер в расцвете сил. Предатели
– Он сам уволился и никогда не был предателем! – вскипел я. – А ты, Нури, всякий раз подставлял его, опасаясь за свою шкуру!
– Я?! Да кто ты такой? С кем разговариваешь?
– Я двоюродный брат Раевского!
– А это мы сейчас проверим!
Паша вскочил, встал за моей спиной.
– Предъявите документы!
Следом поднялся Нури. Кондрашов смотрел на меня укоризненно, а Петрович – испуганно.
– Коля, иди за физзащитой! – сказал Ходжаев.
Я вытащил пачку и бросил на стол: два паспорта, бумажник с квитанциями, удостоверение офицера запаса.
– Черт знает что! Почему пускают посторонних?
Татьяна пожала плечами, мол, я тут ни при чем. Паша перелистывал странички документов и продолжал ругаться. Все они были выписаны на имя Владимира Ивановича Кузнецова. Тут я вспомнил, что в бумажнике лежало и свидетельство о праве на льготы – за войну в Афганистане, причем, самое печальное, на фамилию Раевский. Обменять или выписать свидетельство на Кузнецова было весьма трудно: требовались подтверждающие документы об участии в боевых действиях. Как пояснил один посвященный кадровик, проще было купить «корочку» за взятку.
Я уже хотел сгрести со стола все свои документы и ретироваться, но тут в дверях появились трое с автоматами – физзащита. Двоих я узнал: сам учил их приемам захвата, блокирования, охраны доверенного лица. Они окружили меня, и тут произошла кульминация: Паша выудил «чужое» свидетельство о праве на льготы.
– Раевский Владимир Иванович! – торжественно прочитал он. – Откуда оно у тебя?
– Володя передал на хранение, – вяло стал сочинять я. – А сейчас хотел найти его, чтобы вернуть. Документ серьезный.
– Серьезные, парень, твои дела! – объявил Паша. – Придется тебе пройти с нами. Наручники ему!
– А по какому праву? – возмутился я. – Кто ты такой, представься!
– Я офицер собственной безопасности. Разберемся, какой ты бывший налоговый полицейский, и отпустим.
– Ну, и охраняй свою безопасность! А наручники надевать не имеете права!
– Сатана! – пробормотала за спиной Татьяна.
Дальше все происходило, как в дурном сне. Меня повели по долгим анфиладам здания-паука. По пути я не встретил ни одного знакомого лица. Процессия молча дошла до коридора, где располагалось УСБ. Меня ввели в один из кабинетов, где наконец освободили от наручников. Появились новые люди. Одного из них я узнал: это был заместитель начальника управления собственной безопасности Сычев. Он тут же начал «раскрутку».
– Дела твои плохи, парень, – мрачно сообщил он без предисловий. – Ты можешь сесть сразу по нескольким статьям: «шпионаж», «незаконное проникновение на территорию охраняемого объекта», «кража документов», «незаконное использование чужих документов», а самое главное – «преднамеренное убийство».
Я решил спокойно выслушать вольную
– Сейчас ты покаешься и напишешь, что делал на территории Федеральной службы налоговой полиции России. А потом мы решим, как с тобой поступить.
Я не стал отказываться. И на листе написал:
«Прокурору г. Москвы
От гражданина
Кузнецова Владимира Ивановича
ЗАЯВЛЕНИЕ
Сообщаю Вам, что 20 мая т.г. был незаконно арестован сотрудниками налоговой полиции в кафе здания на Старосадском переулке. В кафе, которое неожиданно оказалось «Налоговой полицией» (названия на двери не было, а то я бы вряд ли появился в нем), зашел попить водки под названием «Департаментская». Что и сделал беспрепятственно. Выпил 0,5 л водки + 0,5 л заказал (осталось на столе по причине ареста). Закусывал: яичница «Глаза и сосиски» – 1 порция; ветчина – 400 гр. (съедено около 200 гр. по причине ареста); горошек зеленый – 100 гр., томатный сок – 200 мл.; колбаса «вареная» – 150 гр.; хлеб – 4 кусочка. В связи с незаконным арестом прошу возместить стоимость водки 0,5 л и 200 гр. ветчины или выдать в натуральном виде. Свидетельство о праве на льготы на имя Раевского В.И. хранил у себя по его просьбе.
Кузнецов В.И.».
– Это все туфта! – сказал Сычев, прочитав мое письмо. – Мы тебя посадим. Но если ты будешь нас слушаться, то, возможно, скоро окажешься на свободе. И, скажем, мы поверим, что ты не убивал Раевского, а просто нашел его свидетельство на улице… Но для этого ты должен нам рассказать, на кого работаешь и кто тебя послал подслушивать разговоры налоговых полицейских.
– Я же сказал, что пришел попить водки.
Вмешался Паша:
– А ну-ка расскажи, где и когда ты работал в налоговой полиции?
– Я пошутил.
– А откуда ты знаешь Ходжаева? – продолжал выпытывать Арестов.
– Да вы сами его по фамилии называли! – тут же ответил я.
Ходжаев и Арестов наморщили лбы.
– Пить надо меньше!
Сычев бросил на них красноречивый взгляд.
– Хорошо, – сказал Ходжаев. – А откуда тебе известно про наши взаимоотношения с Раевским?
– Я все понял после твоей же первой фразы о том, что он опорочил звание офицера и был предателем. Уж я-то его хорошо знал. И предателем он никогда не был. Так что заврался, дядя… Вот такие, как вы, его и угробили!
– Парень, ты, наверное, не понял, куда попал! Это УСБ – собственная безопасность!
– Ну и охраняй себя, я тут при чем?
– Мы не таких раскалывали!
Меня так и подмывало напомнить ему про его былые «подвиги» и «кагэбэшные» подставы, о которых я знал. Но сдержался: зачем раскрываться? Для чего тогда было затевать злополучную пластическую операцию?
Сычев прекрасно знал, что «умерший при странных обстоятельствах» бывший капитан налоговой полиции Раевский благодаря своим наработанным личным связям в банковской сфере Москвы «нарыл» на него компрометирующие сведения. Но не только на него нарыл этот капитан, но и на «старшего компаньона» – недавно тихо уволившегося заместителя директора Федеральной службы налоговой полиции Николая Валентиновича М-ского.