Куплю чужое лицо
Шрифт:
– А вы можете проверить, у меня в удостоверении офицера запаса все записано.
– Делайте лица максимально похожими на фотографии! Это липа, парнишка, – едко усмехнувшись, произнес Плевакин. – Со статьи у меня не соскочишь.
Ему утробным голосом вторил следователь:
– Колись, а то, блин, червонец организую, и будешь на киче париться!
Я невозмутимо продолжил жизнеописание. Особенно потряс моих слушателей рассказ о схватке с наркобаронами в Таиланде. А когда я сообщил им секретную историю про пластическую операцию, следователь стал хохотать как сумасшедший,
Тут дверь распахнулась, и в кабинет протиснулся габаритами не обиженный человек. Голова у него была как хорошая колода, шея – породистого быка-производителя, и остальное – соответствующих пропорций. У верзилы я не вызвал ни малейшего любопытства. Чувствовалось, что он начальник.
– За что гражданин задержан?
– Да за ерунду – шпионаж, подделку документов, мошенничество и подозрение в убийстве.
– И не колется?
– Нет.
– Тупой?
– Сами вы все тупые. Вот честно, первый раз вижу таких! – отозвался я.
– Сказки рассказывает – заслушаешься, – разъяснил следователь.
– А вот такая соринка в глаз не залетала? – вкрадчиво спросил битюг и поднес свой кулачище к моему носу.
Я не ответил.
А мужик угрюмо представился:
– Я – начальник угрозыска Баздырев Павел Самсонович. У меня даже мертвые с наслаждением «чистуху» пишут.
Следователь предупредительно пояснил:
– «Чистуха» – это чистосердечное признание.
– Спасибо, знаю.
– Во, – почему-то обрадовался полицейский и даже стал протирать стекла очков. – Сразу видно, наш клиент!
– Не будет колоться, ко мне его приведите, – с порога сказал Баздырев и вышел.
Дверь за ним утянуло сквозняком, и она с треском захлопнулась.
– Ты знаешь, как по-английски «общество»? – спросил следователь.
– «Сосайти».
– Молодец, – похвалил Кинжалкин, – вот и придется тебе «сосайти» в тюрьме делать!
После колоритного Баздырева следователи выглядели уныло и бездарно. Мне захотелось пообщаться с Павлом Самсоновичем. О чем я тут же попросил сотрудников дружественных органов. Следователь хмыкнул.
– Ты, видно, мазохист. В особо извращенной форме.
На этом наша беседа закончилась. Ночь я провел в той же камере. Вороватого юношу увезли, а на месте двух кавказцев были два азиата – узбек и таджик. Разговор не клеился. Они отбили намаз и завалились по моему примеру на нары.
Утром после завтрака меня привели к Баздыреву. Он тут же обозвал меня Фантомасом и сказал, что здесь он самый Штирлиц.
– Ну, рассказывай, как ты кожу морды менял. Столько басен за свою работу слушал, но такой лабуды еще не приходилось…
Он показал мне хорошо знакомый некролог из «Московского комсомольца» о смерти тов. Раевского В.И., который я сам, глотая слезы, написал. Затем Баздырев с легкой небрежностью бросил мне под нос сводную справку по московским и подмосковным кладбищам, где черным по белому было написано, что гр-н Раевский Владимир Иванович в списках покойников на данный период не значится.
– Где владелец? – Сыщик потряс раскрытым удостоверением о праве на льготы. – Замочил?
– Я уже говорил, что Раевский – моя
– Почему бы и нет? – Паша тут же согласился, снял трубку, набрал номер. – Алло, соедините, пожалуйста, с Александром Геннадиевичем! Это майор Баздырев!
Паша глянул на меня, кивнул.
– Здравия желаю, товарищ генерал! Майор Баздырев беспокоит! Александр Геннадиевич, у меня сейчас в кабинете сидит мужчина… – Паша бросил вопросительный взгляд.
– Раевский Владимир Иванович, – сказал я. – Новая фамилия – Кузнецов.
– Раевский Владимир Иванович! – повторил Баздырев. – Говорит, вы знаете всю его историю. Короче, он говорит, что участвовал в ликвидации преступной группировки наркодельцов в Таиланде. Припоминаете? Он говорит, что его заказали какие-то отморозки… А потом пришлось сделать ему пластическую операцию, чтобы изменить внешность. Так и есть?.. Ну, задержали – для выяснения личности… У него документы не совсем в порядке. Товарищ генерал, я его не задерживал. Это умники из налоговой полиции… Вы тоже его разыскиваете?.. Что? Представлен к званию Героя России? – Баздырев вытаращил на меня глаза. – Немедленно выпустим. Не выпускать? Доставить к вам? Есть!
У меня все поплыло перед глазами…
– Вот ты какой, оказывается! Тебя уже месяц разыскивают! Ну, не ожидал, ну, поразил! Генерал сказал срочно доставить тебя к нему в кабинет!
Баздырев похлопал меня по плечу. А я сказал:
– Слушай, тресни меня чем-нибудь по голове, а то мне кажется, что я сплю!
– Я бы с удовольствием, но генерал сказал: не задерживаться.
Вошел сержант, буркнул: «Давай руки!» И защелкнул браслеты на моих запястьях.
– А это еще зачем? – возмутился я.
Баздырев строго пояснил:
– Генерал сказал «не отпускать, сразу к нему».
– Да я не собираюсь никуда бежать!
– Я знаю. Но служба обязывает. – Баздырев вздохнул и уныло пропел: – «Наша служба и опасна и трудна…» Не забудь пригласить, когда Звезду вручат! – вдогонку крикнул он.
– Обязательно! – пообещал я.
Меня посадили в «воронок». Дорогой я размышлял о превратностях судьбы. Вся моя жизнь, как синусоида в осциллографе: то возносит, то швыряет на дно. И пока на экране не потянется бесконечная мертвая прямая, я буду всегда ловить удачу, как уздечку вырвавшегося коня.
Мои думы прервал резкий металлический скрежет. Машина остановилась. Через маленькое зарешеченное окошко почти ни черта не было видно. Зато я хорошо помнил этот волнующий звук: так открывалась огромная железная дверь в Бутырке. Я не ошибся. Мы въехали в «шлюзовой» отсек. Металлическая дверь с тем же грохотом и визгом вернулась на свое место. Проклятая синусоида нырнула на самое поганое дно, которое только можно отыскать в Москве.
С добрым утром, СИЗО № 2!
Меня стал разбирать хохот. Мои конвоиры выволокли меня, корчащегося от смеха, из машины и повели оформлять. Никто ничему не удивлялся. Эти стены видали немало истерик.