Куплю Рога родному мужу
Шрифт:
Да, мы танцевали, и руки Виталика с каждым шагом опускались все ниже и ниже на мой зад, а потом он наклонился и нежно поцеловал меня в плечо.
Много ли надо семнадцатилетней соплюхе? Я поплыла. Слушала его шёпот, млела, как дура, согласилась сбежать от подруг. Куда он там меня звал? На край света? Обещал, что после моего выпускного заберет меня с собой в поездку на море! Я верила, верила ведь каждую секунду.
Романтика кончилась в зарослях парка. Он жёстко отымел меня, придавив своим телом к стволу какого-то огромного дерева, искусал до синяков грудь и плечи, порвал платье, и в итоге пригрозил, что если я хоть кому-то пожалуюсь,
Все мои мечты, детская вера в лучшее, в светлое, разбилась вдребезги.
Зареванную и истерзанную в кустах меня нашли подруги. Домой, понятное дело, я в таком виде появиться не могла. Забрала меня к себе Клавка. Там я отмылась и переоделась в чистое, а потом, с разрушенным миром в своей детской еще душе, поплелась домой, в облезлую коммуналку.
На пороге в тот день меня встретил отец, как всегда пьяный. Пригрозил, что если еще посмею возвращаться так поздно, то он меня поколотит. Ревела всю ночь, прощаясь со своим беззаботным детством. Проклинала нищету и чертову коммуналку. И даже матери, которую я никогда не знала, досталось. Ее я тоже прокляла за то, что она меня бросила.
– Слушай, – потрясла меня за плечо, выдергивая из воспоминаний, захмелевшая Милка, которая уже, кажется, что-то придумала. – Ну если Плотников не дает развод, может есть что-то такое что могло бы на его решение повлиять?
– Есть, – бурчу я, шмыгая носом. Закусываю выпитое кусочком соленой рыбки и бутербродом с икрой. Тщательно пережевываю, заодно размышляя, как девочкам попроще бы все объяснить. – Когда его родители подсунули мне брачный контракт, там черным по белому было написано, что если я ему изменю, то останусь без гроша и на улице. И только в случае развода по обоюдному согласию мне причитается наша квартира, машина и счет в банке с N-ной суммой денег. Оттого за мной и установлена слежка, чтобы я ни дай бог с кем-то спуталась. А теперь, накануне выборов и у Виталика мания появилась. Он меня с собой на все посиделки таскает и играет в "счастливую парочку".
– Было бы с кем изменить, изменила бы не раздумывая! К черту эти золотые горы! – в сердцах выкрикнула я. Хорошо хоть, что кабинка у нас отдельная, и никто моих истерик кроме подруг не слышит. – Не могу больше! Только толку то? Кто в здравом уме пойдёт на это? Против Плотниковых идти сравнимо самоубийству.
Я обреченно махнула рукой и заглотила еще одну порцию беленькой. Кажется, она сегодня слишком хорошо заходит. Да и девки вон, совсем захмелели.
– Не скажи, – возразила мечтательная Клавка, – и в наши времена есть благородные принцы!
– Ага, скажешь тоже, – усмехнулась я.
– Нет, а правда, может есть такой, которому пофиг на Плотникова, а, Жень?
– Твою дивизию, Милка! Мне что объявление теперь подать? Ищу желающих наставить рога моему мужу?
Истерический смех заставил меня сползти по спинке дивана. Милка тоже захохотала, махая руками.
А Клава тактично поправила:
– Никакого у вас, девочки, литературного вкуса. Объявление должно привлекать своим слоганом.
Идея, кстати, хорошая. А написать можно просто: " Куплю рога родному мужу". И телефон.
Наш с Милкой гогот, наверное, слышно было на улице. Но Клавка, вроде бы, не обиделась. Только покачала головой и махнула на нас рукой. А потом мы перевели разговор
2
Голова болела настолько сильно, что я даже боялась пошевелиться. Но Виталика это мало волновало. Свою порцию говна он выливал с особой тщательностью. Впрочем, как и всегда:
– Шалава подзаборная. Хватит меня позорить! Мне позвонили и попросили вас забрать! Какого черта тебе с этими курами не сиделось в кабинке? Я и так, Женя, терплю твои выходки. Но вчерашний вечер перешел все границы! Вы поперлись на танцпол. Ты, дура, хоть подумала о том, что там могут быть журналисты? Ты обо мне, тварь, подумала?
Ярость Плотникова набрала обороты за несколько секунд. Он схватил меня за руку и сдернул с кровати. Зажав ворот халата в кулаке, приподнял меня до уровня своего лица и зашипел:
– Это была твоя последняя встреча с подругами. Теперь ты и шагу не сделаешь без моего разрешения, поняла!
– Зачем я тебе, – глядя в зловещие глаза, тихо спросила я. – Давай разведемся, и все.
– Мне кажется, я тебе в прошлый раз доходчиво объяснил, что развод я тебе не дам? – Плотников прищурил глаза и дико улыбнулся.
Я зажмурилась и с трудом сглотнула слезы, застрявшие в горле. Последняя моя смелая просьба о разводе закончилась побоями, от которых я отходила неделю.
– Вижу, всё-таки помнишь. Не заставляй меня напоминать тебе о том, кто ты и кто я. Ты, сука, должна быть благодарна за все. И просьбы мои исполнять сразу и беспрекословно. Так ведь, Женечка?
Зловещий шепот заставлял сжиматься сердце. Я кивнула, соглашаясь. Перечить нельзя. Никогда. Это я уяснила сразу. Мой муж-тиран умеет доходчиво объяснять мою неправоту.
Виталик отпустил халат и оттолкнул меня на кровать.
– Напоминаю, каждый твой шаг теперь мне известен, и не дай бог ты снова задумаешь порочить мою репутацию. Придушу, гадина.
Дверь за Плотниковым захлопнулась, а я снова позорно разревелась. Пять лет жизни с этим извергом превратились для меня в сущий ад. Мой личный ад, потому что Виталика и его родителей вполне все устраивало. Девочка без семьи, с модельной внешностью, безропотно выполняющая все их приказы.
Вот она, расплата за золотые горы, которыми я бредила…
После того злополучного вечера в парке я забеременела. Мое состояние было так явно, что скрыть от родных это не удалось. Бабушка хваталась за сердце и пила валерьянку, в то время пока я блевала над унитазом. Отец, выслушав мою версию, долго ходил задумчивый. А потом решил решить проблему по-своему.
Родных Виталика он конечно же знал. Плотников- старший был директором металлургического завода, на котором отец сам всю жизнь проработал.
Воспользовавшись тем, что его на заводе все знают, прошел без пропуска через проходную и прямиком направился к начальству, не забыв по пути хорошенько принять на грудь для смелости. Так уж распорядилась судьба, что в этот момент у директора было важное совещание с администрацией города. И именно в этот момент пышногрудая секретарша Ниночка раздавала участникам листовки. Увидев пустую приемную, отец ворвался прямиком в кабинет и , в общем, выступил. Со всем апломбом. Проехался по несправедливому увольнению, по молодому сынку-насильнику и даже осмелился заявить, что все побои были зафиксированы в больнице.