Куплю твою любовь
Шрифт:
Сделал выводы?
— Двойня, — повторяет глухим голосом.
— Да. И это…
— Не от Макса, — коротко смеется Глеб. — Я прекрасно знаю о том, что Макс не любит девушек. К тому же он бесплоден. Это тщательно скрывается ото всех, но недостаточно хорошо, чтобы невозможно было узнать. Итак. От кого ты беременна?!
— От…
От тебя, хочется крикнуть в его лицо, ставшее еще более жестким и непроницаемым.
— Говори, — выдыхает мне в лицо.
Почти касается моих губ своими.
Я
Его глаза всегда казались мне ледяными и светлыми, почти прозрачными, но сейчас они слишком темные и пугающие. Как будто своим побегом я растревожила всех демонов его ада, прячущихся под ледяной оболочкой.
Боже, он такой огромный… Свирепый, как белый полярный медведь.
Прошло чуть больше трех месяцев с момента расставания. Но я словно вечность не видела Бекетова и снова поражена им.
Наповал сражена и фактурной фигурой, и мощной энергетикой, от которой потрескивает воздух, становясь наэлектризованным.
— От Дитмара! — выпаливаю поспешно.
— Дитмар.
— Да! Доволен? Теперь уходи.
— Не так быстро, Анна-Мария. Как? — требует. — Как у тебя с ним было? Хочу знать подробности.
— Ты не имеешь права выпытывать у меня интимные подробности! Чурбан неотесанный…
— Ты мне все расскажешь!
— Ах так! Только попробуй надавить на меня, и тебе не поздоровится! — выставив указательный палец, грожу им.
Наверное, со стороны смотрится смешно.
В Бекетове почти два метра ростом, он мускулистый и опасный мужик, просто машина для убийства. Он может сломать мне шею двумя нажатиями пальцев!
Я словно пытаюсь остановить смерч, несущийся прямиком на меня.
— Будешь пытать меня силой… — продолжаю. — Возненавижу!
— Силой?! На что ты намекаешь?! — злится. — Я не стану тебя принуждать и брать силой!
Однако вопреки своим же словам он давит крупным телом, заставив меня растечься, словно кусочек сливочного масла на жаре.
— Будешь лезть ко мне в трусики после того, как там побывал другой мужчина? — спрашиваю со злостью.
Бекетов замирает, тяжело дыша.
Даже когда море расступилось перед Моисеем, удивления на лицах евреев было меньше, чем на лице Глеба.
Смотрю в его лицо, ничего не видя перед собой от жгучей боли, лишающей возможности мыслить здраво.
Вру безбожно, но больше не хочу ничего чувствовать к этому ледяному и бездушному монстру.
Пусть солгу, но спасу себя.
— Я была с другим. Поверь в это, наконец, и оставь меня в покое!
— Не могу, — выдавливает из себя по букве. — Я до сих пор хочу тебя. Хочу…
Стараюсь избежать его объятий, но он лишь цепляет меня за обе руки.
Переплетённые до боли пальцы. Так тесно, что узелки ломит, и по всему телу расползается агония.
Бекетов
Так знакомо и больно.
Мне хочется подняться к нему, встать на цыпочки, чтобы встретиться с желанными губами.
Упасть к нему в объятия.
Нам было так хорошо вместе.
— А я не могу и не хочу так, как хочешь ты.
— Мой брак — договорной. Ты же помнишь? Это условие отца. Я не мог допустить того, чтобы он вредил тебе, чтобы он…
— Это пройденный этап. Ничего уже не исправить. Ничего. Дороги назад нет.
— А я хочу. Тебя. Почему ты до сих пор в моей голове? Почему? Почему?!
Ему не нужно повышать голос, чтобы кричать. Глеб говорит спокойно, но я чувствую, как он кричит где-то внутри себя, ломая голову над моим решением. А я просто не могу…
— Ты и я. Вдвоём. Давай вместе?
Нет, не смогу. Не вынесу.
— Ты злишься?
Отрицательно качаю головой.
Я на него не злюсь, не могу злиться. Мне просто слишком больно, чтобы злиться и плакать. Слишком больно, чтобы прощать.
— Не злюсь. Мне просто плевать.
Только после этих слов Глеб отступает, он выглядит ошарашенным и растерянным.
— Уходи, — прошу его.
— Ты этого хочешь? Скажи, чего ты хочешь по-настоящему. Скажи, и я сделаю все возможное и невозможное. Все, что угодно. Ради тебя.
— Хочу, чтобы ты ушел из моей жизни. Навсегда.
Глеб отступает на несколько шагов, его лицо мрачнеет больше, чем обыкновенно, возраст резко накатывает глубокими морщинами на лоб и скорбными складками возле губ.
— Уйду. Но и ты отправишься следом за мной.
— Я лучше в пекло спущусь!
— Значит, в пекло. Вдвоем, — громко смеется.
Его смех отражается от кафельных стен.
Я осторожно смотрю на него. Хриплый смех Бекетова меня пугает.
Еще больше пугает меня лицо мужчины — вмиг изменившееся, со странным торжествующим выражением в глазах.
Словно доволен, потому что я сказала именно то, что он ждал от меня услышать.
— Киллер и первосортная лгунья! — смакует свои слова. — Из нас выйдет отличная пара.
— На что ты намекаешь?
— На то, что я знаю настоящую правду, — его ухмылка становится острой. — Всю правду.
— Поясни, о чем идет речь. Я не понимаю, на что ты намекаешь!
— Намекаю? Нет, говорю, как есть. Ты беременна не от Дитмара. Ты не трахалась с ним!
— Ошибаешься. Ночь была просто невероятной, а ты… ты фантазируешь больше необходимого.
— О нет, я не фантазирую. Мне понадобилось много времени, чтобы выследить близнецов и выпытать из них правду.