Куплю твою любовь
Шрифт:
— Еще чего. Спи, — прошу, зевнув.
Оказывается, я тоже устала…
Смертельно устала засыпать одна.
Едва моя голова находит горячее, крепкое мужское плечо, я засыпаю мгновенно.
Посреди ночи просыпаюсь от жара, охватившего тело целиком. Но концентрация порока между ног зашкаливает, и мужские губы, жадно целующие шею, спускаются с поцелуями ниже, обостряют дикую жажду.
— Бекетов! Прекрати немедленно! — требую с глубокими стоном.
—
Объятия становятся лишь крепче. Левую руку Бекетов подсовывает под мое тело, ухватившись за попу, а правой просто рвет мою майку на клочки и обхватывает тугой сосок пальцами.
Жадно и грубовато скользит по нему пальцами, заставляя извиваться от голода.
— Ты залезла на меня ночью!
— Не могло быть такого! — царапнув ногтями по его груди, веду ладонями по стальным, раскаленным мышцам, прячущимся под рубашкой.
— Ты закинула на меня свои руки и ноги, облизала всю шею и начала тереться, кончая во сне… — перечисляет Глеб, ни на миг не выпуская из плена.
— Ты все врешь!
— Да ну? И кто схватил мою ногу в капкан? Трешься об нее, как кошка голодная, трусики насквозь мокрые.
Ужасно стыдно.
Вот позорище!
Хуже и не придумаешь!
В последнее время я частенько просыпалась ночью от того, что меня потряхивало и снились безобразно горячие, пошлые сны с участием Глеба в формате порно. Чего я там только не вытворяла, просыпаясь с мокрыми трусиками, вспотевшая, как будто пробежала марафон!
Дурацкий организм… Все решает за меня.
А мозг, почему он не остановил это безобразие и словно вообще отправился в отпуск?!
Я крепко сжимаю бедрами ногу Глеба, всем телом к нему притиснута. Неужели я терлась об него?!
— Извини, — говорю пересохшим голосом.
Ладонь съезжает ниже, там, где под рубашкой чувствуется плотная повязка, наложенная Глебом.
— Больше не повторится.
Пытаюсь разжать ноги, сведенные судорогой дрожи. Глеб немного лениво перекатывает мой сосок.
— Извиняешься?
— Да.
— Вообще-то твоя рука мне прям по повязке шлепнула.
— Неужели больно?
— Сама как думаешь? — приближается к губам. — Просишь извинений? Тогда кончи для меня.
Начинаю задыхаться, пытаясь игнорировать множественные «да-да-да», бурлящие внутри!
— Я не хочу. То есть, наверное, мне просто приснилось что-то. Необязательно ты… — лепечу всякий вздор.
— Накажу.
Хватка на попе становится крепче. Бекетов сам увеличивает расстояние между нами.
На миг испытываю разочарование.
Как мне сложно держать себя в руках рядом с ним!
Хочется и отдаться, и остаться в стороне, чтобы подразнить, наказать его.
Но в планы Бекетова входит кое-что другое…
Глава 5
Марианна
Может
Однако вместо этого он сдергивает с меня трусики, спуская их до самых колен, и немного приподнимает меня, алчно накрыв тугой сосок ртом.
Простреливает насквозь.
Я дергаюсь в его сильных руках, когда язык умело начинает катать тугую горошину в горячем рту. Обводит раз за разом, отточенными, умелыми жестами бьет по чувствительной части. Посасывает ритмично.
Переключается на второй сосок, дерзко лаская.
Сумасшествие быстро занимает место благоразумия.
— Еще! — требую, выгнувшись дугой, сама подставляю грудь под его рот. — Еще хочу!
— Будет! — обещает Бекетов с хриплым смехом.
Он снова целует грудь, заигрывая с сосками. Правой рукой быстро находит дорожку между стиснутых бедер, разводя их в стороны, и быстро толкается внутрь мокрого лона двумя пальцами.
Искры рассыпаются перед глазами.
— Ненавижу-у-у-у-у… — всхлипываю. — Ненавижу, когда ты так делаешь?
— Так? — водит длинными пальцами вокруг увлажненного входа. — Или так?
Жестко и быстро начинает долбить меня двумя пальцами, вызывая неконтролируемый жар и нарастание мощной волны удовольствия.
— Всё вместе! Ненавижу тебя, гад!
— А по реакции не скажешь…
Нарочно медленно скользит языком между грудей и так же медленно двигает пальцами в глубине. Я сама начинаю извиваться, насаживаясь на его ладонь.
Запускаю пальцы в ткань рубашки.
— Остановиться? — спрашивает.
— Да! — кричу вслух. — Остановись…
Бекетов медленно разжимает объятия. Еще не прекращает меня держать и властно трогать всюду, а мне уже холодно
С ним невозможно жарко, а без него — ужасно холодно.
В наших отношениях нет полутонов.
Мы словно находимся в бесконечном падении, когда вместе.
Порознь — подобно смерти.
— Значит, остановиться? — уточняет.
— Да.
— Как скажешь, — говорит безразлично. — Желание дамы — закон.
— Да-да… Закон, все верно, — говорю дрожащим голосом, пытаясь не разреветься от сильных эмоций.
Они буквально выворачивают душу наизнанку, рвут в клочки сердце.
— Как же хорошо, что мне плевать на законы!
Бекетов резким рывком переворачивает меня на другую сторону и запирает всего одной рукой, прижимая к телу.
Второй справляется со своими брюками и бельем, сдергивает их вниз и… приставляет головку члена туда, где целый потоп.
Содрогаюсь от желания двинуться ему навстречу.