Купол на Кельме
Шрифт:
– Все ладно будет. Поправлю, починю. Одна рука есть еще – пять пальцев. Будем живы – наладим…
А Маринов в такт ему думал свое:
«Если у меня фонтан, все хорошо, разберемся. Главное, найдена складка. Теперь разбурить ничего не стоит. Потянем скважины на север и на юг. Сейсмику привлечем, электроразведку. Важно, что нашли резервуар, обнаружили – тут она. Всю выкачаем без остатка».
В темноте они заблудились, потеряли дорогу, попали в какие-то заросли, потом на колхозное поле, потом в овраг. Но ни один не предложил остановиться. Они спешили: солдат –
Когда стало рассветать и черные поля сделались мутно-серыми, солдат узнал местность. Они оказались северо-восточнее Молоканки, на участке Савчука. Здесь все было спокойно, никаких признаков фонтана. Как видно, нефть действительно нашлась у Маринова. И, срезая угол, Маринов через лесок двинулся к скважине № 7.
Дождь все еще шел, тропинки стали ручейками, листья блестели, словно смазанные маслом, каждая ветка стряхивала на Маринова тысячи крупных капель. Но, когда сидишь в воде, дождь не страшен. Маринов промок насквозь – он мог не бояться воды.
Вот и опушка. Вот и вышки за холмом. Отсюда видны скважины №5, №6 и №7. Но никакого фонтана нет. Возможно, он застлан пеленой дождя. Или за ночь его усмирили, теперь нефть идет в резервуары.
На проселке, разбрызгивая лужи, по ступицу в воде пробирается заляпанный грязью автомобиль.
– Эй, эй, подождите, постойте!
И вдруг из распахнутой дверцы выскакивает сияющий Толя Тихонов. Его костюм, галстук, воротник, лицо и волосы – все залито нефтью.
– Леонид Павлович! Где вы пропадаете? Победа, полная победа, поздравляю вас!
– Шестая или седьмая? – спрашивает Маринов хриплым голосом. Всю ночь он думал об этом: шестая или седьмая, а еще лучше, пятая.
Толя удивляется:
– Да нет! С чего вы взяли? Почему шестая? Фонтанирует вторая. Да вот поглядите – отсюда видно.
И в самом деле: за лесом сквозь дождь просвечивает размытый фонтан. Он похож на дым, отнесенный ветром. Косой столб нефти и потоки дождя пересекаются крест-накрест. А Маринов до сих пор не замечал фонтана – он не туда смотрел.
8
Вслед за скважиной № 2 дали нефть № 3, № 4 и № 7.
Победителей не судят. Маринова поздравляли те самые люди, которые осуждали его. «Что же вы прибеднялись?» – сказал взъерошенный старичок, который упрекал его в дезертирстве. И Геннадий Аристархович несколько раз повторял с улыбкой: «Сами видите, не такие уж мы плохие геологи. Не такие плохие!..»
Многие на месте Маринова успокоились бы, почили на лаврах, наслаждались бы поздравлениями. Но Маринов не обманывал себя.
В этом успехе не было его заслуг. Нефть пряталась под землей, на нее наткнулись. Вот и всё.
Он хорошо понимал: на участке Савчука была складка – подземный резервуар нефти. Маринов искал следующую параллельную складку и бурил разведочные скважины на запад. Он надеялся, что последние скважины, № 5, № 6 и № 7, обнаружат
Спрашивается: как же бурить теперь? Какие складки искать на западе – параллельные Уралу или перпендикулярные? Какие складки вообще могут быть вдалеке от гор – на обширной Русской равнине? До сих пор предполагалось, что складки там есть, но редкие, затухающие, на расстоянии двести – триста километров друг от друга. Вдоль Волги, например, тянется Саратовский вал, параллельный Уралу. Окско-Цнинский вал тоже тянется с севера на юг. А что такое Жигули? Это тоже вал? Почему же он перпендикулярен Уралу. Или Жигули – это складка, порожденная давлением с Кавказа?
По вечерам, при свете керосиновой коптилки, Маринов набрасывал план будущих работ:
«Необходимо подробнее исследовать строение Русской равнины: изучить Поволжье, Тиманский вал. Нужно также изучить Карельский щит и Подольский щит, где древние породы выходят на поверхность».
В то время – осенью 1942 года – эти планы еще не могли осуществиться. На Подольском и Карельском щитах хозяйничали оккупанты, а на Волге собирались силы для Сталинградского удара.
ГЛАВА ВТОРАЯ
1
Маринову удалось поехать в Приволжскую область только весной 1945 года.
Экспедиция была несложной: климат привычный, местность густонаселенная, хорошие дороги… Маринову дали грузовую машину. Он мог ехать прямо из Москвы. Нашелся очень хороший шофер – Евгений Григорьевич Баранов, участник автопробегов, артист своего дела. В качестве ученика, поваренка, чернорабочего, носильщика и дровосека Григорьич рекомендовал своего пятнадцатилетнего сына Женьку. Отец с сыном были очень похожи: оба худые, жилистые, долговязые. У обоих были продолговатые лица с длинными носами и высокими скулами. Странно было видеть на двух лицах одни и те же черты. Только одно лицо было обтянуто сухой, морщинистой кожей, а другое – гладкое, румяное, с мягким, юношеским пушком. Женька был парень неторопливый, любил ходить вразвалочку, и отец то и дело покрикивал на сына. Со стороны можно было подумать, что Григорьич презирает Женьку. На самом деле, он обожал сына и при всяком удобном случае рассказывал, какой у Женьки глаз и какой выйдет из него со временем блестящий шофер.
В партии не хватало только коллектора. Маринов долго выбирал, привередничал, а предложений было не слишком много. Толя Тихонов, который знал все новости в институте, однажды задержал Маринова в коридоре:
– Я пришлю вам одну дипломницу. У нее как раз подходящая тема – «Геология Приволжской области». Это не девушка, а клад! Круглая отличница.
Маринов не был в восторге:
– К чему мне прилежная девочка? Через борт подсаживать, руку подавать на мостике? Мне нужен человек, который не боится пузырей на ладони.