Куприн — мой отец
Шрифт:
Началась русско-японская война. Лиза в качестве сестры милосердия в феврале 1904 года добровольно попросилась на Дальний Восток. Мамин-Сибиряк страшно за нее беспокоился, делал все, чтобы воспрепятствовать отъезду, тщетно упрашивал остаться, даже запил с горя.
Проводы уезжающих на фронт были торжественными: флаги и музыка. Дмитрий Наркисович приехал проводить Лизу на Николаевский вокзал. После отъезда он говорил о ней с Фидлером с чисто отеческой любовью и трогательной озабоченностью.
По коротким запискам моей матери известно,
В Иркутске мама встретила одного из своих братьев, остальные разъехались кто на Дальний Восток, кто в Харбин, кто в Китай. Потом ей предстояла длинная дорога по Байкалу, потом Харбин, Мукден (Порт-Артур был уже сдан). Солдаты болели тифом, дизентерией, появилась даже чума. Поезда обстреливались.
Лиза вела себя самоотверженно и была награждена несколькими медалями. Вскоре она снова попала в Иркутск, где встретила свою первую любовь — молодого врача, грузина. Они обручились. У Лизы всю жизнь были твердые понятия о честности, доброте, о чести. Тем страшнее ей показалось крушение веры в любимого человека. Она случайно увидела, как ее жених жестоко избивал беззащитного солдата, и немедленно порвала с ним, но была так потрясена, что чуть не покончила самоубийством. Чтобы больше с ним не встречаться, Лиза взяла отпуск и вернулась в Питер к Маминым, где атмосфера для нее не стала легче.
Глава III
КУПРИН
Биография моего отца довольно широко известна, и я не ставлю себе задачей охватить в книге целиком его жизнь и творчество. Я хочу только напомнить читателю о переломных моментах его молодости, переменах, повлиявших на формирование его характера.
Отец очень гордился своим татарским происхождением по материнской линии. Он считал, что основоположником их рода был татарский князь Кулунчак, пришедший на Русь в XV веке в числе приверженцев казанского царевича Касима — брата казанского царевича Махмутека. Касим получил в 1452 году от Василия Темного в удел город Мещерский, переименованный в Касимов и ставший столицей подчиненного Москве Касимовского татарского царства.
Несколько поколений Кулунчаков жили в Касимове. Во второй половине XVII века прадеду Александра Ивановича были пожалованы поместья в Наровчатском уезде Пензенской губернии. Согласно семейным преданиям, разорение предков произошло из-за их буйных нравов, расточительного образа жизни и пьянства.
Дед Александра Ивановича приобрел в Пензенской губернии две захудалые деревеньки — Зубово в Наровчатском уезде и Шербанку в Мокшинском. Но разорение продолжалось.
Последним потомком Кулунчаковых была мать Куприна Любовь Алексеевна, вышедшая замуж за Ивана Ивановича Куприна, канцелярского служащего, а впоследствии письмоводителя Спасской городской больницы.
Первая
22 августа 1871 года Иван Иванович Куприн умер от холеры, оставив свою жену, двух старших дочерей и годовалого Сашу совсем без средств. Гордой и вспыльчивой Любови Алексеевне пришлось унижаться перед чиновниками, чтобы устроить своих девочек в казенные пансионы. А сама она переехала во Вдовий дом в Москву. Сашу ей пришлось взять с собой, и он жил три года в совсем неподходящей обстановке для ребенка, среди старушечьих интриг, сплетен, подхалимства к богатым и презрения к бедным.
Он боготворил свою мать, но часто стыдился унижений, которые ей приходилось терпеть ради детей, когда она обращалась к благодетелям учреждений. Я думаю, что тогда и зародилось у Куприна бешеное самолюбие. Он никогда не мог потом забыть ее унизительных фраз, обращенных к высокопоставленным лицам. Но что могла она сделать? Ей же нужно было вырастить троих детей. Потом ей удалось поместить Сашу в Разумовский сиротский пансион.
С шести лет началось для мальчика детство, которое он впоследствии назовет «поруганным» и «казенным».
В 1880 году Саша Куприн выдержал вступительные экзамены во 2-ю Московскую военную гимназию, преобразованную вскоре, как и все военные гимназии, в кадетский корпус.
В своей повести «На переломе» Куприн описывает, как за незначительный проступок его приговорили к десяти ударам розгами. «В маленьком масштабе он испытал все, что чувствует преступник, приговоренный к смертной казни». И кончает он рассказ словами:
«Прошло очень много лет, пока в душе Буланина (Куприна. — К. К.) не зажила эта кровавая, долго сочившаяся рана.
Да полно — зажила ли?»
В этом рассказе описывается штатский воспитатель Кикин, по доносу которого Буланин был приговорен к розгам:
«Безличное существо, одинаково робевшее и заискивавшее как перед мальчиками, так и перед начальством».
Когда повесть была опубликована вторично в «Ниве» в 1906 году, Куприн получил невероятно грубое и ругательное письмо от Кикина, который был возмущен, что отец не изменил его фамилии. Кикин угрожал судом.
Отец с чувством удовлетворенной мести хранил это письмо. Рана так и не зажила!
Тема телесного наказания звучит и в рассказе «Механическое правосудие».
Уже с тринадцатилетнего возраста Саша Куприн пишет стихи, чаще всего сидя в карцере, куда попадает за буйный нрав.
В 1888 году из-за слезных просьб матери, которой казалось, что военная карьера обеспечит сына на всю жизнь, Саша поступил в Александровское военное училище в Москве. Там за «тяжелый проступок» — за первый напечатанный рассказ «Последний дебют» — Куприн был приговорен к карцеру на двое суток.