Куреневский голем
Шрифт:
– Спросили уже. Но вы могли потом догнать гражданку Прокопчук и заколоть. Кстати, я хочу взглянуть на инструменты, которыми вы пользуетесь.
– Зачем?
– Возможно, у одного из них обнаружится совпадение с формой раневого канала на теле убитой.
– Что?!? Да вы с ума сошли!
Майор увел возмущенного реставратора прочь, оставив меня в глубокой задумчивости. Вдруг стало все равно, кто убийца, все мои мысли заняла насосная станция. Как же допустили передачу оборудования в то время, как на участке сложилась аварийная ситуация с отводом ливневых вод? Это же преступная халатность!
– Нина Марковна?
– строго обратился я к полноватой женщине с высокой прической со взбитыми буклями.
– Я из СМУ-610. Где документация на насосную станцию, которую наше управление передало вам на баланс? Мне надо проверить для отчетности.
Завхоз поджала губы и раздраженно всплеснула руками.
– Нет ее у меня, нет! Сколько раз повторять можно! Дарья Семеновна забрала, обещала вернуть, да запамятовала, а мне теперь разбирайся!
– Прокопчук убита, - сообщил я.
– Да знаю я! Знаю! Бог мой, что ж такое делается...
– женщина пошатнулась и грузно осела, беспорядочно перебирая бумаги на столе.
– А вы их хотя бы видели? Кто подписал разрешение? Если будет установлено, что причиной аварии послужило неудовлетворительное состояние системы водоотведения, то это подсудное дело...
– А я здесь причем? Откуда я знала? Дарья Семеновна, у нее же муж в райкоме...
– Чья подпись стояла на документах?
– Главного инженера.
Теперь уже я сел от удивления. Как же так... И ради чего?
– А Дарья Семеновна как-то пояснила, почему вдруг СМУ решило передать насосную станцию?
– Не знаю, меня просто перед фактом поставили. Но насосы нужны были, там основание фундамента сильно подмыло, работа встала. Вот договором-подрядом и решили, что...
– О чем вы говорили с ней в то утро?
– Просто поздоровалась, польстила ей, какая лиса у нее на воротнике знатная. Дарья Семеновна здесь постоянно крутилась и любила, когда ей в ножки кланялись, - завхоз повертела на пальце обручальное кольцо и мстительно добавила, - только выбрак у нее был на воротнике, так я вам скажу. Мне зятек с Севера оказией как-то пушнину передавал, уж я в этом разбираюсь!
– А про документы вы ей не напомнили? Куда она их забрала? И для чего?
– Сказала, что забыла у прораба подписать.
Голос, раздавшийся у меня за спиной, заставил вздрогнуть.
– Играем в сыщика, товарищ Зайчик?
– майор смотрел на меня равнодушно и без удивления.
Я покорно плелся за майором, пытаясь придумать хоть какую-то версию. Итак, Прокопчук рано утром приходит к церкви, встречается с Аскеровым. Он ее любовник? Или подельник? Был ли у него мотив? Допустим, был. Их видит завхоз. Кстати, Нина Марковна тоже подозрительна... Нет, сосредоточимся на Аскерове. Он выжидает, пока Прокопчук уходит, потом тайком идет за ней следом. Она идет по тропинке вверх, через территорию Павловской больницы и дальше через овраг к улице Сырецкой. Аскеров подкарауливает ее, когда никого нет, и закалывает. А чем закалывает? И почему майор говорил о свидетеле? Стоп, стоп... Мне же он тоже о нем говорил! Так кого видел обвальный? И видел ли вообще,
Я поднял голову и замер, разглядывая прекрасное лицо богоматери на иконе. Внизу была табличка с подписью, что это работа М.Врубеля. Стыдно сказать, но в отличие от майора я в первый раз слышал эту фамилию. В громадных глазах богородицы застыла невыразимая печаль и тихая мольба, словно она уже тогда знала о том ужасе, что произойдет с ее неразумными сынами, но все-таки на что-то надеялась... А еще почему-то ее лицо напомнило мне Зою... Господи! Я застыл каменным изваянием, уставившись на скорбный лик.
– Товарищ майор, вы знали, что Прокопчук сотрудничала с немцами во время оккупации?
Он остановился и полез за сигаретой. Одна из сотрудниц шикнула на него, и Кузьмин недовольно скривился, но послушно спрятал пачку.
– Это не подтвердилось. Товарищ Зайчик, не путайтесь у меня под ногами. Отправляйтесь домой.
– Разве я не арестован?
Майор пожал плечами и кивнул на икону, перехватив мой застывший взгляд.
– Хороша, да? А вон там, - он указал на фрески над алтарем, - тоже идет реставрация. Небо. Лазурь. Частицы краски схожего цвета были обнаружены в ране убитой. Теперь Аскеров под подозрением. Как только эксперты установят, чем именно закололи Прокопчук, его арестуют.
Майор развернулся и пошел прочь из церкви. Я бросился за ним, догнав только на дворе.
– Но разве он мог зарезать и потом вернуться на работу? На нем бы заметили кровь.
– Все не успокоитесь?
– цыкнул на меня Кузьмин и полез за сигаретой.
– Вы много курите. Вредно же...
– машинально сказал я и осекся, сообразив, что повторяю слова Верочки.
Майор раздраженно хмыкнул, неожиданно смял почти пустую пачку сигарет и выкинул ее в овраг.
– Заколоть и зарезать - не одно и то же. Прямой удар в сердце заточкой не будет кровить.
– Ее убили заточкой?
– Нет, но точно знали, куда бить - прямо в сердце. Хотя могли и случайно попасть, рана глубокая и неровная, как от осколка стекла.
– Осколка?
– переспросил я, и во рту неожиданно пересохло.
– Осколка керамики?
– Возможно, - Кузьмин внимательно смотрел на меня.
– Вы что-то вспомнили?
Неужели Зойка? Но она же не в себе... Так может поэтому?..
– Голем...
– вырвалось у меня.
– Выражайтесь яснее.
– Я не уверен, но... Понимаете... Я видел осколки голема... Это игрушка такая... Еврейская... У девочки... Нет, она уже взрослая, просто немного того... Или много? И они цветные!
Кузьмин смотрел на меня с едва уловимой брезгливой жалостью.
– Какой же вы тюфтяй, Анатолий Степанович...
– покачал он головой.
– Вы видели у ребенка глиняную разноцветную игрушку?
– Точно! У нее руки были порезаны, а ноги не было
– У кого?
– терпеливо спросил майор.