Курьер. Дилогия
Шрифт:
И вспыхнул ярчайший радужный свет, затопивший всё вокруг меня и погрузивший окружавшее меня пространство в хаос цветов и оттенков, изменивший его, напитавшей другой энергией, разделивший всё на две половины, за одной из которых - чернильно-чёрной, как самые дальние глубины нашей души, - я гнался, гонимый непреодолимым желанием: рвать, убивать, уничтожать, изгонять и выдворять прочь!
Дальнейшее я помню смутно - оно сокрыто как в тумане, такое же размытое, расплывчатое, неясное... Помню, среди той какофонии звуков, в которой я находился, преследуя ускользающую тьму, попадались и самые обыкновенные, более чем реальные звуки:
Не знаю, сколько продолжался этот дикий кросс. Но помню... Помню... да и то смутно, что голоса, изредка возникавшие в моей голове, подсказывали направление, подогревали меня, распаляли, причём так искусно, что я едва не светился красным. Помню, когда возникла передо мной какая-то стена без конца и края - детали я видел плохо - за которую юркнула, трусливо прячась, завеса тьмы, я чуть не завизжал от бешенства и пожелал, чтобы стена превратилась в пыль. Смутно помню, что я едва успел выскочить из начавшего рушиться помещения. Помню, какие-то тени иногда вставали передо мной, с их тел срывались язычки огня, и тогда либо из-за моей спины вдруг раздавались тяжёлые ухающие звуки, либо я сам, пьянея от радости и крови, едва не разрывал их на куски. Я не знал: люди ли они вообще или игра, обман моего затуманенного разума, не знал, не понимал, не осознавал... Чувствовал лишь. Что они стоят на моём пути, мешают пройти... И это здорово меня бесило.
Помню, как вдруг резко и неожиданно поменялась погода. С чего бы вдруг? Мне было без разницы, по чему бежать: по снегу, по мокрому или по сухому - но окружавшему меня радужному сиянию это ой как не понравилось. Оно мгновенно взыграло более тёмными переливами, от приближавшейся ко мне с яростным рычанием громадной тени, от бега которой дрожал и трескался пол под ногами, не осталось и следа, а в следующий миг всё вернулось: температура вернулась к своей обычной, снег больше не падал и не скрипел под ногами, и даже проглянувшая на миг сквозь полотно нашей реальности толпа визжащих и кричащих теней на четвероногих низкорослых тенях и попытавшаяся на меня напасть, сочла за благо не высовываться. Оно и к лучшему. Ибо я был зол. Очень зол... Никогда в жизни так не злился. А тут вдруг понесло...
Когда-то через сто лет или... через считанные минуты вдруг наступил момент, когда я понял, что пора остановиться. Замереть. Отдышаться. И успокоиться. Хотя бы попробовать это сделать. Я глубоко вздохнул, останавливаясь, и постарался отогнать в сторону дикое желание убивать, рвать на куски, купаться в фонтанах и реках крови и жадно слизывать сладковатые горячие капли этой жизнетворной руды... О Триединый, даже сейчас - через много тысячелетий!
– как много всё-таки осталось в нас от зверя и как мало
Чья-то прохладная нежная ладонь вдруг коснулась моего лба, остужая, помогая своим прикосновением удерживать себя в узде, оставаться в этом мире, а не уходить за его пределы, взывая к богам, не давая сорваться в омут слепой ярости, бездумно крушить всё налево и направо. Спасибо ей за это!
– Спа... си... бо...
– прохрипел я, с трудом ворочая языком, шатаясь и не узнавая свой голос.
– Что?..
– Ничего, - кажется, я узнаю этот женский голос... Неужто Ольга? Но что она делает здесь?!
"Ну ты и даёшь, - произнёс вдруг слабо в моём сознании "Малахит.
– Да ты, босс, - зверь, однако...".
– Что ты здесь делаешь?
– я более-менее осваивал обычную человеческую речь, хотя - видит Триединый - она давалась мне нелегко.
– Пошла за тобой, - просто ответила она.
– Зачем?
– тупо удивился я, постоял немного, убедился, что уже не качаюсь от малейшего дуновения ветерка, и потёр устало глаза. Мышцы ныли как заказанные и щедро оплаченные плакальщицы.
– Где мы?
– Судя по тому, что я вижу, - спокойно произнесла она, - мы находимся примерно в центре базы сектантов, на верхнем ярусе. Вниз идёт несколько галерей, которые сводятся к непонятной колонне. Расположение галерей похоже на амфитеатр...
– Стоп, - я решительно вздохнул, выгоняя из головы прочь посторонние весьма кровожадные мысли, и повернулся, открывая рот для сформированного вопроса, но... тут же замер, оторопело водя взглядом по сторонам.
– Подожди...
– я попытался откашляться, попытался сообразить.
– А где?.. Где твои дети?
– Они все погибли, - спокойно ответила Ольга.
– Ты разве ничего не помнишь?
– Гм...
– замялся я.
– Честно говоря, нет.
– Они все погибли, пробивая нам дорогу сюда, - вздохнула Ольга.
– Ты пёр как лось, в радиусе двадцати метров от тебя не было ни души, даже Хранители шарахались в стороны. Мы сразу рванули за тобой, как только увидели, что от тебя бежит та завеса тьмы.
"Прости меня", - шепнул вдруг "Малахит".
– Я виноват".
"В чём?" - удивился я.
"Когда мы с Ольгой увидели, как тикает от тебя даже это перепутанное время, то сразу поняли - вот шанс на прорыв. Но тут ты начал успокаиваться, мощность темпорального излучения резко упала, и мне Ольга приказала искусственно тебя разозлить".
"И ты задействовал нервную систему?".
"Да... И указывал направление движения. Примерное, конечно".
"И Триединый с вами со всеми. Всё равно я уже почти что смертник. Толку мне от того, что лишний миллиард нервных клеток сгорел...".
"Дело не только в этом, - "Малахит", похоже, помялся немного, не решаясь договаривать.
– Ты пробил хаос времён и реальностей как таран, но... За твоей спиной они снова сплелись в бесконечный лабиринт, отследить дорогу назад я уже не смогу".
"Разве нельзя пройти тем путём, которым мы пришли?" - удивился я.
"Ты не понял. База существует одновременно в нескольких измерениях и временах, её отдельные части связывают темпоральные переходы. Когда ты гнался за той завесой, то ломился напролом, большинство связей нарушено, перепутано и разорвано. Дороги назад уже нет, босс".