курьер.ru
Шрифт:
— Ху-Коу (Пасть Тигра (кит.)), — показал Чен. — Берег недалеко. Но светает быстро, вот что плохо!
— А на острове отсидеться нельзя? — спросил Костас, работая веслами.
— Нет, утром его обыщут. А потом, нельзя терять времени — прямо с утра мы с тобой уходим. Посмотрим, что и как. Устал?
— Ничего, — пропыхтел киприот.
— Пусть на весла сядет Эндрю и гребет до самого берега. Нам с тобой надо поспать, хоть немного.
— Avec plaisir (С удовольствием (фр.)), — с явным облегчением откликнулся Костас. — Прошу вас, Андреас. Уступаю честь взяться за весла. Гребля —
Merci beacoup (Большое спасибо (фр.)), — в тон ему откликнулся Шинкарев. — Куда грести?
— Пока прямо, — указал Чен. — На подходе к берегу разбуди — скажу, что делать.
Костас и Чен тренированно заснули — в течение минуты. Патриция тоже задремала, Шинкарев мерно работал веслами. В темном молчаливом море ходили медленные, плавные волны — мертвая зыбь. Под ритмичный плеск в голове проплывали картины из прошлого — там тоже было темно, тоже ходили волны.
...Осенью третьего курса Андрей подрабатывал газосварщиком на одном из красноярских заводов. Домой возвращался на пригородной электричке, которая битый час тащилась мимо заводов, складов, глухих бетонных заборов. В глубине закопченных окон мелькали огни, в воздухе плыли полосы цветного дыма, едкой вонью наполняя вагон. В конце пути поезд с лязгом втягивался в пролеты длинного, почти двухкилометрового моста через Енисей.
За грязным, покрытым каплями вагонным стеклом мелькали косые фермы, по которым прыгал тусклый свет из вагонных окон. Внизу виднелись темные штабели контейнеров, освещенные мертвенно-бледными прожекторами и пересекаемые черными тенями портальных кранов. Куда-то в темноту уходили коленчатые линии трубопроводов и толстые пучки кабелей; мощные вертикальные цилиндры труб скрывались в низких дождевых тучах. За бетонным забором с «колючкой» поверху мелькала полоса берегового галечника, а потом далеко внизу начинали ходить тяжелые волны, по которым ветром проносило полосы дождя. Берег пропадал и казалось, что больше ничего нет — только этот мост и движение черной воды под ним. Одна за одной мелькали фермы, неторопливо стучали колеса. Наконец, мост оставался позади, сменяясь высокой насыпью. Слева надвигался темный склон с тусклыми деревенскими огоньками, а впереди уже блестели огни вокзала, отражаясь в переплетении рельсов...
— Как ты? Устал, бедненький? — проснувшаяся Крыса подала ему воды в пластмассовой крышке от канистры.
— Нормально. Слушай, что там случилось, на приеме?
— Все шло хорошо, ждали заявления генерала Кьонга. Потом взрыв, выстрелы. Очнулась на какой-то клумбе, — мордой в землю, над задницей пули свистят. Видел, какая пришла? Как кошка драная.
«Это точно. А я за «кошку» хорошему человеку чуть рога не поотшибал. Ну и правильно».
— Зато жива осталась.
— Повезло. Осколки ударили в шведского консула, он уже мертвым мне на спину завалился.
— А Ши-фу? Чен сказал, его ранили.
Неожиданно для себя Андрей почувствовал беспокойство за пожилого китайца. Похоже, тот короткий разговор на яхте оказался более важным, чем Шинкареву показалось вначале.
— Ранили в руку, — ответила Патриция. — Это ничего. Хуже то, что за головой Мастера началась охота. Пришлось его вывезти из страны. Так что сейчас Чен за главного.
— Главного в чем?
— Он тебе сам скажет.
Восток начал светлеть. В черно-фиолетовом небе, над чугунным морем появилась багровая полоска,
— Устал? — еще раз спросила Патриция. — Давай погребу.
— Лучше Чена разбуди.
Проснувшись, Чен оглядел низкий берег и указал немного правее, на широкий залив, заросший тростником.
— Давай туда. Подходи осторожнее, перед травой остановись.
Проснулся Костас. Плот замер на мелководье, перед плотной стеной тростника. Раздевшись, все сошли в воду, Андрей и Патриция забрали продукты и одежду. Костас с Ченом поставили плот вертикально и, осторожно раздвигая высокие стебли, ввели в заросли. Все шли змейкой, один за другим, стараясь, чтобы место входа осталось незаметным со стороны моря. Удалившись от открытой воды, они опустили плот, приминая тростник. Затем сели на резиновые борта и некоторое время молчали. Плот неподвижно стоял на мелкой воде; сквозь узкие желто-зеленые листья проглядывало поголубевшее утреннее небо; легкий плеск воды смешивался с шелестом высоких упругих стволов.
— Где мы? — Патриция первой нарушила молчание.
— Пока в безопасности, — ответил Чен. — Эндрю хорошо греб. Спасибо.
— А географически где?
— Недалеко от города. Мы с Костасом уходим, прямо сейчас. Когда и кто из нас вернется, сказать не могу. Вы ждете здесь. Отсюда ни ногой! Еды и воды мало, но это ваши проблемы. Хотите жить — выдержите. Все, пошли!
Двое поднялись.
— Bonne chance! (Удачи! (фр.)), — махнула им Крыса. — Будьте осторожнее, мальчики!
— Вы счастливец, Андреас, остаетесь с такой девушкой! — вздохнул Костас. — Ах, женщины, женщины... Только лодку не переверните. Ответь мне, друг, — хлопнул он по плечу Чена, — ты веришь в la coup de fondre? (Любовь с первого взгляда (фр.)).
— А как же! Большая экономия времени. Не переживай, парень, если выкрутимся, я тебе таких предоставлю! Пальчики оближешь — или другое что, — донесся голос китайца, уже скрытого тростником.
— Циник! Предлагаешь вкусить продажной любви? Впрочем, почему бы и нет... — еле слышно ответил киприот.
Голоса затихали, удаляясь, наконец, смолкли совсем. Берег охватила дремотная утренняя тишина.
Глава двадцать пятая
Шинкарев привязал обрывок фала к круглому камню, лежащему на песчаном дне. Затем раскатал над плотом защитный полог, забросал его стеблями тростника и полил водой:
— Не так жарко.
Под пологом действительно было душновато, и это уже сейчас, поутру. Что же будет на дневной жаре? После обеда должен пойти дождь — но до обеда еще дожить надо. Андрей забрался под полог, где Патриция успела навести некоторый порядок.
— На сегодня это наш дом, милый. Что будем делать?
— Лежать и не двигаться.
Они легли рядом, обняв друг друга. Плескалась вода, кричали чайки, плот покачивался в такт волнообразному шуму тростника.
— Расскажи мне что-нибудь, — попросила Крыса, — Быстрее время пройдет.
— Я бы его, наоборот, растянул.
— Все равно. Только ты рассказывай. Расскажи мне про весну. Очень люблю весну в Париже — легкий свет, серые тени, везде продают фиалки. Там и зимы-то нет — осень, и сразу весна. А какая весна в твоем городе?