курьер.ru
Шрифт:
— Какие еще знакомые?
— Сейчас поймете.
Открылась дверь, и в салон ввалилась Патриция: волосы растрепаны, руки и разорванное платье выпачканы землей, травяным соком и сажей. Босоножки куда-то исчезли, на чулках — дыры, икры и ступни в пыли. Ударившись головой о притолоку и боком о край стола, она рухнула на диван, сразу протянув руку к бару — за бутылкой. Крыса была явно не в себе, но не пьяна, разве что слегка:
— А-а-а, fuck-переfuck... — понесло ее на всех языках сразу — Кретины! Сволочи! Такую мать!
— А мне нравится ваша девушка, Андреас, — добродушно
— Пожалуй, мы будем более терпимы к вашему знакомству. Патриция Фергюсон, если не ошибаюсь?
Из того, как киприот глядел на Патрицию, — глаза чуточку вприщур, в уголках губ едва заметная улыбка, расслабленная рука свободно лежит на поднятом колене, — было видно, что этот мужчина как рыба в воде ощущал себя в эротической стихии — как оно и подобало гражданину острова Афродиты. Чем еще заниматься греку, кроме наслаждения жизнью в обществе приятных дам? «А китайцу — ногой головы отшибать? А современному русскому мужику — пережевывать свои комплексы?» Размышляя так, Шинкарев с интересом наблюдал за происходящим, не делая попытки вмешаться.
— А ты кто такой, так твою... — окрысилась на гостя Патриция и снова обернулась к Андрею, одновременно наливая себе виски. — Нет, ты представляешь, какие суки?! Представляешь?!
— Представляю, — уверил ее Шинкарев. — А кто именно?
— Да наши, консульские! Всех американцев предупредили, кроме меня. Знали же, сволочи...
— Крыса, кончай орать!! — рявкнул с кормы Чен. Пригнувшись, он заглянул в салон и тут же выхватил пистолет, направив его в лоб киприоту.
— Bon soir! (Добрый вечер! (фр.)) — вежливо поклонился тот. — В вашей компании дурная привычка — чуть что размахивать пушкой. Так и до беды недалеко.
— А, это ты... — китаец вгляделся в гостя и опустил пистолет, — как тебя там...
— Костас Димитриадис, с вашего позволения. Avec quelque raison (С некоторым основанием (фр.)) — могу предположить, что у вас проблемы.
— Правда, Чен, что случилось? — спросил Андрей.
— Ответ за ресторан. Вонг и трое наших убиты. Генерал ранен, Ши-фу ранен, ребята его эвакуировали. Похоже на крутую подставу. Надо рвать когти.
— Нет, но какие... — снова начала Патриция.
— Заткнись! —Чен грохнул кулаком по столу.
— А пошел ты! — Крыса поднялась и, пьяно пошатнувшись, ввалилась в спальный отсек, хлопнув дверью так, что дрогнула прочно закрепленная переборка.
— Нечего сказать... «Банда четырех», — заметил киприот, скептически оглядев присутствующих, включая и себя. — По крайней мере ясно, в какой ситуации мы все находимся.
— В дерьме!
Совершенно с вами согласен. Entre nous (Между нами (фр.)), — вы даже недооцениваете глубину этого самого дерьма. А позвольте спросить, зачем вы в кабаке-то так разошлись? Хотя эффектно, не спорю: «Там били девочек, Марусю, Розу, Раю...» —мечтательно пропел он по-русски.
— Откуда знаешь?! — вскинулся Чен.
— Лежал под крайним столиком,
— А что мы недооцениваем? — Чен убрал пистолет.
— Андреас, я убедился, — торжественно обратился Костас к Шинкареву. — Чен действительно умный человек! А недооцениваете вы того, что я увидел, покидая этот веселый домик.
— Что ты увидел?
— Одну камеру вы грохнули, как порядочные люди, а другая-то осталась! И фейсы ваши, надо полагать, уже в коповских компьютерах. А то и в других, поважнее. Так что скоро мы увидим новые похождения нашего телепузика, — указал он на Шинкарева. — Так сказать, вторую серию. Напарник-то, как я понял, отвоевался.
— Да, Вонга нет. Это многое осложняет. Дерьмо!
Если мы будем повторять это, сидя на задницах, то, je vois le jure (Смею вас уверить (фр.)), — дерьмом сделают всех нас. И скорее, чем вы думаете.
Господин Димитриадис знал, о чем говорил. Между утренним звонком Чену и вечерним визитом на яхту у него состоялся короткий разговор с компетентным сотрудником консульства Республики Кипр. Тот подробно объяснил Костасу, что происходит в стране и в городе.
— Верно! Сваливаем!
— Ах, Чен, Чен! Вы же умный человек...Костас покрутил в воздухе пальцем и сделал языком и зубами звук «тр-р-р-р». Китаец замотал головой:
— Черт, свинизм какой-то! Свиньи все! Крыса, твою мать, ты там дрыхнешь, что ли?! — проорал он в сторону каюты. — Выметайся, живо!!!
— Не кричи! — Патриция, совершенно трезвая и спокойная, одетая в спортивный костюм, вышла в салон. Она подала Андрею небольшую пачку бумаг, плотно упакованную в целлофан.
— Возьми, пусть будет у тебя, — затем повернулась к Чену. — Парень прав: nous sommes foutus (Нам кранты (фр.)). Если ничего не придумаем.
— Уже придумал, — ответил китаец. — Нужно перенести спасательный плот на дальний конец мола. Кто поведет яхту? Дело опасное.
— Il est fou (Он рехнулся (фр.)), — меланхолично заметила Патриция, поняв замысел Чена.
— Детка, а выбор? — пожал тот плечами. — Так кто?
С вашего позволения, я, — слегка поклонился киприот. — С этой моделью я знаком и выходить из здешнего порта тоже доводилось. Помню, с одной очаровательной дамой... но ах, не время, не время сейчас для воспоминаний... Mourons ensemble, voulez-vous? (Не хотите ли умереть вместе? (фр.)) — обратился он к Патриции.
— Хочу!
В глазах Крысы запрыгали чертики. Сейчас перед ними была тренированная американка, ловящая экстремальный кайф в компании трех мужиков — совершенно ничего от француженки, которая «купается в капле шампанского». Крыса сбросила спортивный костюм, оставшись в плотном шерстяном белье, напоминающем одежду велосипедиста; костюм уложила в полиэтиленовый пакет.