Курган. Дилогия
Шрифт:
Хотя, конечно, Прозор это просто так подумал. Не будет он парней гонять. Борко и Милован дружинники княжеские, да вдобавок ко всему – венды. Они охотничье и воинское умение с молоком матери всосали. И так все умеют. И Ледаву могут переплывать туда да обратно устали не ведая. Конечно, на мечах им далеко до Прозора, да и из луков парни не могли бить в кромешной тьме. Но, не все сразу… Опыт потребен.
А таких как он немного. А вообще-то – в остальном молодцы уже ничем не уступят другим воинам. И иноземным воителям с ними тягаться бесполезно. Велислав – он кого попало в свою дружину не набирал! Ему князь Молнезар полную волю дал: какова должна охранная дружина при маленьком княжиче быть – то Велиславу решать. Вот Велислав и набрал самых лучших. Милован и Борко из рода Рыси, сам Прозор из рода Лося. Есть воины и из других родов.
Милован и Борко всё скалились. Лишь бы насмехаться над старшими, всякую чушь выслушав. Борко вон – даже про свою переломанную руку позабыл… Его хоть и сильно зацепило, да нестрашно. Наружу кость не вышла. Тут главное ее в лубок правильно уложить. А это Прозор делать умел. Все от отца Беляны пришло. Ах, Беляна, Беляна… Дочь деревенского знахаря. Подружка детства. Жаль, что по вендским законам нельзя жену из своего рода брать. А так бы женился Прозор на ней, не раздумывая. Беляна после смерти отца тоже людей врачевать начала. И ничего, получается. Доброй знахаркой стала. Советами ему помогала. Вот и серебряное простенькое колечко, что на пальце у Прозора крепко сидит, она на добрую память дала. Если б не кольцо это, то лежал бы сейчас в Древней Башне вместе с другими. В беспамятстве бы лежал… А Велислав бы их сторожил…
Прозор взглянул на кольцо. Ничего особенного. Такие колечки маленькие девчушки носят. Что это там Беляна говорила: что не простое оно? Прозор как надел его перед расставанием, так и не снимал. Почти вросло в палец. Надо будет как-нибудь снять – с жиром и нитью, да глянуть: может там внутри какой знак-оберег есть? "А не пойти ли нам, когда все закончится к старшинам рода? – обожгла неожиданная мысль. – Да не упасть ли им в ноги вместе с Беляной? Ведь они хоть и из одной деревеньки, да никаким боком родней друг другу не приходятся!.." Ведь в их деревне ни у кого не было таких чудных рыжих волос как у Беляны, да таких голубых глаз. Отец ее был пришлый, а мать… Как Прозор слышал, мать Беляны великой знахаркой была, и тоже не из рода Лосей. "Надо будет разузнать получше, – уже весело подумал богатырь, – да и Беляна сказала, что ждать будет. А то, что она рыжая – так я слышал, что рыжие женщины, они великим даром наделены! И каждая по-своему. Может и Беляне ведомо, что мы вместе когда-нибудь будем? Ведь недаром так сказала – «ждать буду…». Точно, так и сделаю».
Настроение Прозора заметно улучшилось. Взглянув, на улыбающихся Борко и Милована, оскалился в ответ, и со значением молвил:
– А что ребята? Что это вы такие смешливые вдруг стали? Я что-то не пойму! Вам перст покажи – так вы и над ним смеяться будете? Ведь верно? Показать, чтоб веселее ехать было?
Прозор вздел над головой жесткий, как древко копья-сулицы палец. Борко ухнул, а Милован, захрюкав, чуть не рухнул с лошади. Любомысл от души показывал свои крепкие, не по возрасту, зубы. Добромил звонко залился смехом, но не над пальцем Прозора, а над потешным видом молодых дружинников. Одни только лошади ничего не поняли. Но и то, от неожиданного шума они запряли ушами и стали беспокойно оглядываться на седоков.
Дорогу венды не выбирали. Какая в лесу дорога? Нет в лесу дорог. Только звериные тропы. Частенько приходилось объезжать всяческие буреломы и завалы. Лошадям там трудно приходится. Их надо беречь. Поэтому приходилось изрядно петлять, но все равно, река – вдоль которой они ехали к озеру – время от времени мелькала за соснами. Далеко от реки путники не отъезжали. Вот и сейчас – небольшой отряд выехал к песчаной отмели. Прозор остановился, глянул вдаль. Вроде до озера немного осталось.
Речка названия не имела. Хоть она и широка, да и глубина в ней по всей видимости немалая, ее никто никак не называл. Таких речек в Ледаву немало впадает. И если давать каждой свое имя – так запутаешься. И была она не такая уж и длинная: версты четыре, ну может пять, не более. А там и озеро – из которого речка начало брала.
– Прозор, – спросил Любомысл, – а что там Витольд про Древнюю Дорогу говорил? Ты что-нибудь про такое слышал? Ты там бывал?
– Бывал Любомысл, и не раз.
– Верно, Прозор, – тяжело вздохнул Любомысл, вспомнив свое детство: разрушенную саратанами деревеньку, и туманный просоленный фьорд на севере, где прошла его юность. Верно, – глубокомысленно заметил старик, – не лезем… Я хоть и вырос среди вестфолдингов, и все их повадки и устои мне ведомы, но вернуться к ним не хочу. Разные они бывают… вестфолдинги. Есть и хорошие, вон как, например мой ярл был. А есть и такие – как Витольд. Что тут поделаешь? Люди – они и должны быть разными.
– Но не такими, как Витольд, – пробурчал Прозор. И что он так черных Йоруба ненавидит? Ведь должна же какая-то причина быть? Наверное, ему на хвост эти воины круто соли насыпали… А чего это ты вдруг про эту Древнюю Дорогу заговорил, Любомысл?
– Да вот понимаешь, друг, любопытно было бы на нее взглянуть. Что там такое? Что там за туман такой на её краю стелется? Вот и Земли Мрака, в которой дикие бруктеры обитают, тоже за каким-то туманом скрываются. Я вот и думаю, не одно ль это и тоже? А ну как можно сквозь этот туман пройти, да посмотреть, что там? Вдруг – не то, что очень хорошее, а может даже весьма для нас полезное обнаружится? Для нас – это для Альтиды, – пояснил старик. – Или наоборот – там беда какая-нибудь скрыта. Все-таки это место под боком у Виннеты. Вдруг что и вызнаем?
Добромил неожиданно загорелся от слов своего наставника.
– Дядька, а давай мы до этой Древней Дороги сначала доедем! – предложил мальчик. – А к волхву чуть позже. Ведь когда мы к нему заедем, так неведомо – что потом будет. Вернее ведомо: к Велиславу на выручку направимся. Но к Древней Дороге мы уж точно не вернемся. Не до того будет. А так… Ведь это место тоже у озера. Прозор, ты ведь знаешь, как к нему ехать. Что ближе будет, сначала туда, а потом к волхву, или наоборот?
– Одинаково, – поразмыслив, ответил Прозор. – А ведь ты прав, Любомысл, и ты Добромил тоже прав. Не мешало б узнать, что это такое у нас под самым боком завелось. Если сначала на Древнюю Дорогу глянуть, да на туман, который как ты Любомысл говоришь, с туманом из которого бруктеры выходят, схож, да потом к волхву, то времени мы немного потеряем. Самую малость. Зато знать будем – что там. А может и волхв Хранибор чего потом подскажет…
Когда венды выехали на широкую лесную прогалину, то на краткий миг какая-то непонятная тень заслонила от Добромила восходящее солнце.
– Ой! Кто это там?! Смотрите! – воскликнул княжич, указывая пальцем на небо.
Со стороны восхода, высоко над всадниками, размерено и глубоко взмахивая длинными широкими крыльями, плавно кружилась большая темная птица. Она не снижалась. Уходя в высоту, застыв в небе, подолгу парила. Казалось, она не хочет приближаться к вендам ближе определенной черты. Прозор, щуря и прикрывая глаза ладонью, усердно вглядывался в бездонную синеву. На глаза наворачивались слезы: смотреть трудно – бог Хорс слепит глаза не на шутку. Соразмерить величину птицы охотник не мог, но, судя по всему – велика! Наконец, Прозору удалось разглядеть очертания любопытного гостя. Изумленный венд рыкнул нечто невразумительное. Затем густо пророкотал: – Филин! Это филин, други! Ночной охотник!.. Великий Род!!! Да у него крылья с пару саженей! А размах!!!