Kurnos

Марков Денис Фаритович

Когда парни ушли, оставшиеся мальчишки приступили к еде. Зайка, все еще чувствуя за собой вину, униженно бегал от миски к миске парнишек, добавляя добавки и поднося куски хлеба. Как это ни странно, а мальчишки уже и забыли, почти все, недавнюю смерть Фили. Лишь ночью, ближе к утру, в страхе проснулся Малый, которого тут же взяла к себе на лежанку Милка, где он забылся и сразу заснул в объятиях Милки, засунув большой палец в рот.

Курносу ночью опять снилась мама, утром он всё пытался вспомнить её лицо, во сне казавшееся таким родным и близким. Остальное было уже как в тумане,

помнил лишь, что она его звала к себе и он так хотел сильно к ней. И имя! Она звала его по имени..., не Курнос, а по имени...

Рядом, на лежанку отсутствующего Серого, присел с тарелкой Каряга и заинтересованно посмотрел на Курноса.

– Курнос, ты чё такой задумчивый?
– миролюбиво спросил Каряга, глотая кашу.

– Сам ты Курнос! Егор! Зови меня Егор!
– огрызнулся Курнос.

– Ты чего? Белены объелся?
– поперхнулся Каряга, удивленно уставившись на Курноса.

– Егор! Зовут меня так! А то всё - Курнос, да Курнос....

– Да успокойся..., не с той ноги, что-ли встал?...

– Мать мне приснилась!
– всхлипнул Курнос, протирая рукавом проступившие слезы.
– И она меня Егором звала...

– Да ну..., а говорил, что у тебя никого не было...

– Серый говорит, что у всех кто-нибудь да был..., я вот вспоминать начинаю..., правда лицо опять забыл, как проснулся....

– Да уж!
– пробормотал Каряга, задумавшись о своем.
– А я вот помню свою мамку очень даже хорошо..., красивая была такая..., и добрая!

Курнос заинтересованно повернулся к Каряге.

– Да и отец был тогда хороший..., у него даже машина была!

– Да ну! Что то не вериться....
– недоверчиво выговорил Курнос.

– Я тебе отвечаю!!! Он не пил тогда! Это после смерти мамки всё изменилось. Хм!
– всхлипнул Каряга откладывая в сторону тарелку, аппетит пропал от нахлынувших горьких воспоминаний.

– Костик!
– от непривычного имени, Каряга вздрогнул.
– Я теперь тебя буду только по имени звать!

– Спасибо Курнос!..., Егор!
– улыбнулся Каряга, Курнос тоже улыбнулся.

– Как твой отец? Ты его видел?

– Да нет еще, мужики говорят, что в больнице он, избили типа..., чуть не умер даже!

– Жалко..., так то вроде он добрый у тебя...

– Да калдырь он поганый...

– Навести его в больнице, все ж отец!

– Не знаю..., посмотрим, может и сгоняю!

* * * *

На похороны друга, Сократ так и не пришел. На это было две причины. Во-первых, кто-нибудь мог "пасти" это мероприятие, а светиться в такой ситуации, сродни самоубийству. Во-вторых, он не смог бы посмотреть в глаза жене Равиля.... Он отдавал себе отчет, что почти собственноручно, убил лучшего друга. Было такое чувство, что где-то надо напрячься, и повернуть время вспять, и сделать все по другому..., а лучше вообще не делать. Эти поганые деньги проложили прямую дорожку в низ, к его величеству Рогачу... А самое обидное, что деньги эти ушли вообще, куда - непонятно! Прямо какое-то наваждение!

Игорь Борисович, после этого нападение перестал говорить с подчиненными по душам, хотя

раньше, он нет, нет, а любил потрепаться обо всем. Доверие он потерял однозначно ко всем. А вот это уже напрягало вдвойне. Сейчас главное не совершить ошибки и Сократ это прекрасно понимал. Подчистил все записи на компе, в еженедельниках, выкинул все фотографии свои с Равилем и даже в школьном альбоме убрал фотку друга. В первый же день, после смерти Равиля, симку запасную, которую использовал для связи с другом, сломал и выкинул. Все! Казалось бы, следы подтёрты и зацепиться было не за что. Но на душе было как-то погано, было чувство неудовлетворенности в своих действиях. Уже с самого раннего утра, Сократ не находил себе место. Разболелась голова, но не от сотрясения мозгов, а скорей, от третьего уже кофе за последний час. И вот..., заиграл Чайковский в трубке, лежащей на подоконнике, у открытого окна. Горестно, Сократ посмотрел на телефон, чувствуя неминуемую беду.

– Сократ, дорогой мой! Доброе утро!
– нарочтиво весёлый голос Игоря Борисовича в трубке, сразу не понравился Сократу.

– Доброе утро, Игорь Борисович!
– поздоровался Сократ.

– Как головушка? Ты уже отошел после сотрясения?
– с сочувствием, спросил депутат.

– Ну, не совсем еще, но в принципе, вполне могу работать по полной!

– Вот и хорошо дорогой! Нужна твоя помощь! Сегодня мне понадобиться твоя реакция и сила!

– Игорь Борисович, конечно я готов!
– согласился Сократ.

– Ну тогда будь сегодня дома весь день, в любой момент может подъехать Гога..., помнишь его?
– конечно помнил этого кавказца Сократ. Пару раз они пересекались на сходках Воров в ресторанах, он прикрывал, так сказать, далекие тылы Игоря Борисовича - ..., и с ним ты поедешь на одно дело! Будешь мое имя представлять!

– Куда, Игорь Борисович?
– насторожился Сократ, чувствуя подвох.

– Сократ, не спрашивай..., я сам пока не знаю, как все будет..., на месте все узнаешь! Ну все дорогой, Пока!

– До встречи...
– тихо попрощался Сократ в, уже гудящий, короткими гудками, айфон.

Сигнализация, сидящая в голове Сократа, трезвонила во всю мощь. Трясущей рукой, Сократ положил мобильник, обратно на подоконник. Этой же рукой, Сократ автоматически вытащил сигарету из пачки. С пятой только попытки удалось зажечь зажигалку.

"Что делать? Бежать?" - мелькнуло в голове первая мысль. Гога был другом очень близким Игорю Борисовичу, их связывали девяностые годы. А что происходило тогда, можно было только представить..., смотрели и "Брата" и там "Бумеры" всякие..., и эти холодные глаза Гоги, особо эти глаза....

А может наоборот, Сократ перешел ту грань, которая разделяла Игоря Борисовича, и этот удар, полученный Сократом, приблизил к шефу?

– Любимый..., ты опять сегодня не идешь на работу?
– прервала мысли молодая девушка, подсаживаясь на колени Сократу.

– Кисонька моя!
– облегченно выговорил Сократ, обнимая свою жену.
– Пока буду дома, отдохну немного еще.

– Вот и хорошо!
– обрадовалась девушка, прижимаясь к мускулистой груди мужа: - Может, в ресторан сходим?