Курочка, открой дверь
Шрифт:
— Что же ты там задумал, поп ты поганый? — голос Игоря отвлёк Сашку от воспоминаний.
— Готовится к атаке, — спокойно ответил он из-за спины командующего. Игорь вздрогнул — он даже не чувствовал, что позади кто-то стоит.
— Он подошёл на нужное расстояние, — продолжил Сашка, — и нападёт… сейчас.
Дым от шашек раскидало в стороны, словно резким порывом ветра. Над куполом возник сияющий крест.
— Двадцать два слова кровавых корчей! — разнёсся над полем необычайно громки бас Иллариона.
Игорь не отрываясь следил за происходящим.
— Приготовиться к отражению атаки! — крикнул он в микрофон.
Стоя за спиной батюшки, Кирилл раскрыл книгу и принялся читать: «Познайте, на бога руку поднявшие, страшные муки кровавых корчей! Изрыгая
Взвод охраны, стоявший в оцеплении на пути следования Иллариона, зашёлся в истошном вопле. Солдаты повалились на землю, их тошнило кровью, тела дёргались в агонии. Батюшка с послушником ускорили шаг, намереваясь проскочить в образовавшуюся дыру в оцеплении. Их встретили ожесточённым огнём. Нападавшие снова замедлились, но не остановились. К попавшим под атаку священника солдатам спешили санитары. Располагавшиеся рядом взвода перегруппировывались, закрывая брешь. Из лагеря подходило подкрепление.
— Пятьдесят пять слов изгоняющей пляски! — снова загремел голос Иллариона.
Кирилл перелистнул несколько страниц и заговорил: «Тьму изгоняющий пляс да овладеет разумом вашими, вороги лика господня. Топчите землю, ноги ломая, крестом осеняйте телеса свои неистово, пока сущность бесовская с последним вздохом вашим не выйдет прочь! Бейтесь в экстазе раскаяния, рвите кожу свою нечистую, свой язык греховный, свою глотку падшую! Да придёт к вам очищение через муки собою причиняемые, долгие и истовые!»
На этот раз под удар попал весь передний край. Солдаты и прибежавшие санитары пустились в безумную пляску, увеча свои тела собственными руками. Воздух снова наполнили ужасные крики. Некоторые солдаты, стоявшие неподалёку, бежали прочь, лишь бы не видеть кровавого представления. Илларион с Кириллом снова ускорили шаг. На этот раз военные не смогут быстро восстановить оцепление — путь к дому был открыт. Плотность автоматного огня снизилась, но снайперы будто решили восполнить недостаток огневой мощи и увеличили темп стрельбы.
— Тридцать три слова искупления греха подглядывания!
— Ты, что тайком наблюдаешь, замыслив недоброе, раскайся в грехе своём! Голову свою грешную очисть от очей алчущих! Персты блудливые отсеки от ладоней своих! Так ты предстанешь пред ликом святым, прощенья моля и милости!
— Дозор-3 докладывает, — раздался голос в переговорном устройстве Игоря. — Дозор-1, 2 и 4 выведены из строя. Повторяю, Дозор-1, 2 и 4 выведены из строя.
— Принял, — сквозь зубы процедил Игорь. Он в растерянно посмотрел на Сашку:
— Что же делать?
— Ждать, — просто ответил тот и зашагал к дому. Он смотрел на Иллариона: батюшка сильно постарел за последние сто лет, но, несомненно, набрался сил. Орден регулярно получал Сырьё, пусть и в малых количествах, но основа их силы была в другом. Она была в вере. В вере людей, видящих чудеса в исполнении служителей церкви, и в фанатичной вере служителей церкви в возможность творить чудеса во имя господа. Сырьё давало лишь начальный импульс, остальное делала человеческое психика. Несколько пуль отклонялось щитом, это замечал один солдат, потом второй, третий. Мысль о том, что в цель не попасть, поселялась в голове. Теперь уже сами стреляющие помогали пулям лететь мимо цели, верили в силу стоящего перед ними служителя, воспринимали слова его как приказы. Процесс шёл по нарастающей. Орден, определённо, выработал свой уникальный стиль использования Сырья. Каким образом осуществлялось влияние на подсознание, было не до конца понятно. Но принцип работал, и он всегда был на поверхности, с тех пор как явился первый Ангел. Концерну, добивающемуся нужного уровня способностей лишь количеством вводимого препарата Сырья, ещё было чему поучиться у организаций, подобных Александровской церкви.
Илларион и Кирилл стояли совсем рядом с домом. Сашка подошёл к ним и остановился у границы купола. Солдаты, стоявшие в охранении, не покинули свой пост, но были сильно напуганы. Страх расползался во все стороны. Всё больше людей попадало под влияние Иллариона. Нужно было решать проблему
— Здравствуй, Илларион, — заговорил Сашка.
— Здравствуй, отец-основатель, — священник низко поклонился. Кирилл выглядел растерянным. Спустя секунду, до него дошёл смысл этого короткого диалога, и послушник пал ниц.
— На этом церемонии окончены, — проговорил, выпрямляясь, Илларион. — Кирилл, поднимайся.
Послушник встал.
— История повторяется, отец, — продолжил священник. — Только вместо Матфея я стою перед тобой.
— На что ты надеешься, сын мой? — заговорил Сашка. — Матфей привёл армию ордена, но всё равно не смог получить того, чего хотел. А ты явился лишь с послушником. Что будешь делать ты теперь?
— Ты всегда меня недооценивал, отец. За прошедшие шестьдесят лет я ушёл далеко вперёд. Да и что ты можешь противопоставить нам двоим здесь и сейчас? Снимешь свою личину и нападёшь? Пресветлый тогда вмиг почувствует тебя и уйдёт. Когда ещё появится нужный куровод? Ещё через шестьдесят лет? А может сто, или двести? Ты не хуже меня знаешь, что даже обычные явления становя реже. Но даже пусть так — ещё двести лет для тебя не срок, как ты поступишь сейчас? Убьёшь меня? Снова выжжешь гектары земли своим гневом? Давай! Я уже не боюсь смерти! А через двести лет мы придём с новой армией. Армией истинно верующих! И заберём чудесный дар господень! Что ТЫ будешь делать теперь, отец?! Все эти твои солдатики — они не смогут помешать мне! Смотри! Я убью их прямо здесь и сейчас! Всех до единого! Триста тридцать три слова испепеления еретического мяса!
— Что-то новенькое, — с улыбкой проговорил Сашка и отошёл в сторону. Солдаты, стоявшие у дома, бросились бежать.
Кирилл раскрыл книгу на последней странице, набрал воздуха в грудь и разомкнул уста свои, для прочтения священного текста. Его разум был кристально чист. Голова его полностью очистилась от лишних мыслей… и с глухим влажным треском разлетелась на куски. Спустя секунду послышался звук выстрела. Обезглавленный Кирилл принялся ожесточённо жестикулировать. Сашка мысленно улыбнулся: «старая школа — мертвое тело рефлекторно жестами воспроизводит слова личного Последнего проклятия, призванного покарать убийцу». Наконец руки послушника опустились, он повалился на землю.
Проклятие ударило по стрелку — Егор лениво поднял руку и почесал чуть покрасневшую щёку. «Неплохо, даже попал», — подумал он. Затем снова прицелился, на этот раз в Иллариона. Выстрелил. Пуля полетела к цели по идеальной прямой, будто наплевав на баллистику, ударилась о голову священника и, сплющившись, срикошетила. Ну что ж, испытания можно было считать завершёнными. Игорь не надеялся, что удастся подстрелить и Иллариона тоже, но попробовать всё равно стоило. В целом, разработку можно назвать удачной — пуля не отклонялась от курса внутри купола и могла поразить цель уровня послушника владыки ордена. Оружейники поработали на славу. Это был новый специальный тип боеприпасов, прозванный в шутку «пуля-дура». Поражающая часть патрона была начинена некоторым количеством Сырья, которое питало миниатюрный электронный мозг снаряда. Нельзя было сказать, что пуля обладала полноценным интеллектом, это и не было целью разработки, просто она «не верила». Не верила ни во что, кроме существования цели, которую она обязательно поразит, и принципов работы оружия, из которого её выпустили. По сути, применялся тот же подход, что использовали служители Александровой церкви, только с другого конца. Таким образом, пуле было плевать на массовый психоз, охвативший испуганных солдат, на фанатичную веру служителей ордена и даже на некоторые законы физики. Конечно, она не могла пробить достаточной прочности броню, но всё могло измениться, если в этот раз удастся получить новый тип Сырья. Среди специалистов, разработавших «пулю-дуру» бытовало мнение, что при невозможности поразить цель, за мгновение до того, как возросшее давление уничтожало миниатюрный электронный мозг, пуля испытывала сильнейшее психологическое потрясение (если это можно было так назвать) в связи с крушением одного из её базовых принципов существования и восприятия окружающего мира.