Курок
Шрифт:
Я перевернулась на другой бок, поправила подушку под головой и вытянула ноги, почувствовав гладкую, прохладную поверхность простыни вместо тепла.
Стоп. А где…
– Михаил? – позвала я, распахнув глаза и подняв голову.
Пес обычно спал у моих ног. Сейчас его на кровати не оказалось. Прислушиваясь, я ожидала различить в тишине ночи звон ошейника, раздававшийся, когда пес поднимался на зов. Но в ответ ничего не произошло.
– Сюда, мальчик. – Я несколько раз пощелкала языком, подзывая Михаила.
Он не мог сбежать, ведь я заперла дверь.
Но
«Нет, неужели она…» – простонала я мысленно.
Я подошла к столу, провела пальцами по керамическому чайнику – с чаем, судя по аромату, – и блюдцу с круассаном. Мать все-таки зашла ко мне, чтобы принести еду.
Подойдя к двери, я обнаружила, что та осталась открытой. Серьезно, запираться, наверное, бесполезно. Если Дэймон потеряет ключ от всех дверей, он может, ну, выбить их, например… Но я все равно не могла не запирать замок, поэтому…
Высунув голову в коридор, я прошептала:
– Михаил?
Ничего.
Я нахмурила брови. Он всегда отзывался, когда я звала его. На улицу он выбежать не мог, только если дверь не откроют.
– Михаил? – позвала я громче.
Тихо шагнув в коридор – половицы слегка скрипнули под моим весом, – я положила левую руку на перила и пошла вдоль них. Был слышен лишь перезвон хрустальной люстры из-за гулявших по дому сквозняков. Под ногами лежали мягкие ковры, впереди мирно тикали напольные часы.
Я бы услышала лай собаки, или рык, или внезапное движение в кровати, если бы что-то заставило его нервничать, да? Михаил всегда оставался начеку. Дома никого не было кроме мамы, сестры и меня.
Держась за перила обеими руками, я осторожно спустилась по лестнице и направилась к входной двери, где проверила все замки.
И вдруг услышала тихое поскуливание справа.
– Михаил? – Я повернула голову в сторону гостиной.
Мелкими шагами я добралась до ковра и почувствовала, как пес подбежал ко мне, ткнувшись мокрым носом в мое колено.
– Эй, куда ты ушел? – поддразнила я, нагнувшись, чтобы погладить его. – Что…
Запах сигарет ударил в ноздри; я умолкла, улыбка сползла с моего лица.
Желудок провалился куда-то вниз. Я выпрямилась, моя грудь равномерно, но быстро вздымалась и опадала.
Моя собака была у него.
– Больше к нему не прикасайся, – процедила я.
– Он сам пришел ко мне.
Голос Дэймона донесся из глубины комнаты, и я предположила, что он сидел в кресле в углу, у окна. Я представила его здесь в темноте, пронзаемой только янтарным огоньком подкуренной сигареты.
Наклонившись, я ухватилась за ошейник Михаила.
– Ты дала своему псу русское имя, – задумчиво произнес Дэймон.
– Я дала ему имя танцора.
Михаил Барышников. Большинство величайших балетных танцовщиков были русскими, так уж получилось. Дань уважения к гребаному происхождению Дэймона тут абсолютно ни при чем.
Уже собираясь забрать свою собаку и уйти,
Когда-то Дэймон пугал меня, и мне это нравилось. То время прошло.
– Я не хочу здесь жить, – сообщила я ему. – Рано или поздно я найду выход. Ты ведь знаешь.
Замерев на мгновение, я осознала, что это первое подобие разговора, пусть даже вынужденного, между нами за последние пять лет. С тех пор, как его отправили в тюрьму. Все предыдущие встречи сводились либо к мимолетным нападкам друг на друга, либо к угрозам.
– Тебе нечего сказать? – подстегнула я.
– Нет, просто не вижу смысла отвечать. – Голос парня приблизился. Он сделал глоток, судя по звону льда о стенки бокала, затем поставил свой напиток на стол. – Ты можешь разбрасываться любыми заявлениями, Уинтер, но в итоге будешь делать то, что тебе скажут. Ты, твоя мать и сестра, – подчеркнул Дэймон. – Вы больше не распоряжаетесь этим домом.
– Я взрослый человек. И имею право уходить, куда и когда пожелаю.
– Так почему же ты до сих пор здесь?
Мои губы дернулись от желания оскалиться, однако я быстро спохватилась. Его посыл был очевиден. Да, я могла уехать той ночью, если бы позволила несправедливо арестовать своего друга. Дэймон с Гэбриэлом перешли в наступление, а я ретировалась. Поэтому правда в том, что я не имела права уходить, куда и когда пожелаю. Без последствий.
– Мне нравится твоя ярость, – сказал он. – Рад, что она никуда не исчезла.
Да, не исчезла. Похоже, ярость – это единственное, что у меня осталось. Я тосковала по смеху, улыбкам и свободе быть собой, которых лишилась после первого появления Дэймона в моей жизни и угрозы его неизбежного возвращения. Смогу ли я вновь обладать чем-то своим? Смогу ли влюбиться? После него?
– Этан Бельмонт – бездарный третий сын генерального директора загнивающей сети кофеен и учительницы вторых классов. Он днями напролет просиживает в родительском доме и играет в видеоигры…
– Ты хотел сказать, разрабатывает их…
– Присасывается к ингалятору из-за пыльцы, хватается за эпинефриновый шприц, если на его хлеб попадет хоть капля арахисового масла, – продолжил парень. – Он не способен вытащить из горящей машины даже себя, не говоря уже о жене и ребенке.
А ты способен? Не смешите меня.
Дэймон Торренс спасает лишь собственную шкуру. Хоть мы с Этаном и не встречались, я бы не раздумывая предпочла его.
– Тебе нужен надежный мужчина, – дразнящим тоном произнес он, медленно приближаясь. – Тот, кто твердо стоит на ногах и умеет поддерживать железную дисциплину. Командный игрок в Тандер-Бэй. Тот, кто заставит тебя слушаться. И, – его голос помрачнел, когда Дэймон остановился прямо передо мной, – не станет задавать лишних вопросов, если не все его дети будут похожи на него.