Куропатка и беременность
Шрифт:
Глава 11
Ева
Мои глаза были опухшими, а круги под ними синими. Покрытые пятнами щеки и бледные губы мне не очень шли. Не совсем так я надеялась начать свой новый год, не проплакав полночи и почти не выспавшись. Но, по крайней мере, я смогу вздремнуть в самолете.
Я надела резинку для волос на запястье, затем бросила последний взгляд в зеркало. Да, я выглядела дерьмово. В последний раз я выглядела так ужасно много лет назад. Таким было мое лицо в течение нескольких недель после
Как будто душевная боль была такой огромной, что не могла оставаться внутри. От нее белела кожа. Вваливались щеки. Она давила мне на плечи, как кирпичная кладка.
Ультиматум Тобиаса звенел у меня в голове. Из-за этого было трудно трезво мыслить, потому что хуже всего было то, что…
Он был прав.
Я цеплялась за глупую надежду, что моей жизни не придется меняться. Но ничто в моей жизни не было нормальным. Я не могла таскать ребенка с собой из города в город. Я не могла сохранить свою работу и быть матерью.
Он был прав. Я знала, что он был прав. И знала это уже неделю.
И все же прошлой ночью, даже после всех этих слов, он не попросил меня остаться. Он хотел только ребенка. Не меня.
Я вытерла щеки, шмыгая носом. Затем собралась с духом, надела парку и собрала чемодан. Нет, я не могла работать вечно, по крайней мере, не в том же качестве. Но я не собиралась увольняться сегодня. Я не собиралась увольняться и завтра.
Я поеду в Лондон, дам себе время оплакать потерю карьеры, а затем разработаю план ухода. Пришло время обновить мое резюме.
Волоча за собой чемодан, я перекинула лямку рюкзака через плечо и покинула гостевую спальню Тобиаса. Превратит ли он ее в детскую для ребенка?
Я сжала челюсти, чтобы сдержать эмоции, которые рвались наружу, пока шла по коридору.
На кухне меня встретил запах кофе. Тобиас стоял у раковины спиной ко мне и смотрел в окно, выходящее на его задний двор.
Поставил бы он там качели? Или, может быть, домик для игр? Превратил бы он этот дом в рай для детей, чтобы у меня не было шансов конкурировать?
Тобиас повернулся, его взгляд метнулся к моим сумкам.
— Я помогу тебе загрузить их.
— Справлюсь сама. — Я вздернула подбородок. — Спасибо, что разрешил мне оставаться здесь на этой неделе. Я разобрала постель. Полотенца в корзине.
Он кивнул.
— Ценю это.
Мое сердце отбивало удары при каждом шаге к входной двери. Я повернула ручку, но прежде чем успела выйти, у меня из рук вырвали чемодан.
Тобиас стоял там, так близко, что я чувствовала запах его одеколона. Я втянул его в себя, задержала на долгое мгновение, затем выдохнула.
Он следовал за мной по пятам, когда я вышла на холод, мое дыхание поднималось белым облачком, когда я пересекала чистый тротуар. Должно быть, он почистил его лопатой, пока я была в душе. Он также очистил от снега мою машину.
Я нажала на кнопку багажника, отступая в сторону, чтобы он
Эти голубые глаза были похожи на сапфиры, сверкающие на утреннем солнце. Его кадык дернулся, когда он сглотнул.
— Позвони мне.
— Позвоню.
Он изучал меня, темные круги и тусклую кожу, наморщив лоб.
— Ева, я…
— Не надо. — Мой голос дрожал. — Пожалуйста, не надо. Мне нужно идти.
Я висела на волоске. Я не могла с ним поссориться, только не снова.
— Хорошо. — Он отодвинулся с моего пути, чтобы мы не соприкасались, когда я протиснулась мимо него и поспешила к двери со стороны водителя.
Я скользнула внутрь, холод с сиденья просачивался сквозь мои джинсы.
Тобиас уперся руками в крышу и наклонился, когда я вставила ключ в замок зажигания.
— Мне жаль. Как бы то ни было, я сожалею о том, что сказал прошлым вечером.
Слезы подступили к глазам, поэтому я просто кивнула и повернула ключ.
— Прощай, Тобиас.
Его руки опустились по бокам, и он отступил.
— Прощай, Ева.
Еще одно жалкое прощание.
Я не позволяла себе смотреть на него, когда выезжала задним ходом с подъездной дорожки. Я не позволяла себе смотреть в зеркало заднего вида, когда мои шины хрустели по свежему снегу на его подъездной дорожке. Я не позволяла себе думать, что на его лице было сожаление, когда он прощался.
Эта неделя выдалась эпической, от той дурацкой песни до вчерашней ссоры.
Мне следовало остаться в своей пустой квартире. Нам следовало соблюдать границы. Прошло слишком много времени, чтобы мы могли прыгнуть в постель вместе. Возможно, он знал меня лучше, чем кто-либо другой, но это не означало, что я была той же молодой женщиной, какой была в колледже.
Мы отдалились друг от друга. Мы стали разными людьми.
И теперь нам нужно было придумать, как стать родителями.
Мили до аэропорта пролетели как в тумане. Я не могла сосредоточиться, но в частых переездах был и плюс. Я передвигалась по аэропорту с механической легкостью, проверяя свой багаж и ориентируясь в системе безопасности. Большинство кресел у выхода на посадку были заняты, но я нашла свободное место у окна.
Напротив меня сидела пожилая пара. Я встретилась взглядом с женщиной, и в нем было столько жалости, что я поморщилась. Ладно, возможно, я выглядела хуже некуда. Стюардессы, вероятно, спросят, все ли со мной в порядке.
Я выдавила из себя натянутую улыбку для женщины, затем повернулась боком на сиденье, подтянув ноги к груди, чтобы смотреть наружу.
Наземная команда была занята погрузкой чемоданов на ленту конвейера. Один мужчина в неоновом жилете размахивал двумя оранжевыми палочками. Много лет назад мама объясняла нам, как пилоты ориентируются по линиям взлетно-посадочной полосы и маркерам.