Куропаткин. Судьба оболганного генерала
Шрифт:
«По вашему желанию, высокостепенный бадаулет, мы первые из русских совершили такой длинный путь по вашим владениям. Хакимы всех пройденных нами пунктов и лица, приставленные к нам, принимали по вашему приказанию все зависящие от них меры, чтобы сделать для нас путь неутомительным, и вполне достигли этого. Со своей стороны мы старались за время пути ознакомиться со всеми проходимыми местностями, ознакомиться со всеми путями, ведущими из пройденных нами городов в русские земли, с базарами этих городов, с потребностями населения, с целью из всего нами осмотренного и изученного извлечь возможно большую пользу для расширения наших взаимных торговых сношений, а через них и
Мы обратили внимание на крайнюю дешевизну всех главных предметов пищи и домашнего обихода…
Мы не могли также не обратить внимания на точное исполнение подданными бадаулета всех установленных им законов и правил…
Мы еще более убедились, что высокостепенный бадаулет не только создал обширное государство, но и умеет мудро управлять им».
20 января 1877 года в ходе очередной аудиенции у правителя Иеттишара Куропаткин, следуя данным ранее инструкциям, предложил приступить к рассмотрению вопроса о территориальном размежевании между сопредельными государственными образованиями и передаче в ведение России крепостей и населенных пунктов Иркештам, Егин, Награ-Чалды и Улугчат, ранее входивших в состав Кокандского ханства и отторгнутых от него Якуб-беком. Для определения линии государственной границы на местности предлагалось создать совместную пограничную комиссию.
Необходимо отметить, что переговоры шли на фоне непрекращающихся боев кашгарских вооруженных формирований с китайскими правительственными войсками. Войска Якуб-бека терпели поражение за поражением, сопротивляться давлению русской дипмиссии означало риск получить войну на два фронта, в которой шансов выжить у правителя Семиречья попросту не оставалось. Расчетливый Якуб-бек решил, что лучше потерять часть целого и уцелеть, получив в союзники русских, чем цепляться за все целое и оказаться растерзанным с двух противоположных сторон – русскими на юге и китайцами на востоке.
Мудрый, но коварный Главный штаб Военного министерства в лице изощренных аналитиков Азиатской части, разыгрывая партию по укреплению российского влияния в Восточном Туркестане и нейтрализации влияния Британского, играл одновременно на двух политических шахматных досках: договариваясь через Кауфмана – Куропаткина о сотрудничестве с правителем Кашгарии, он параллельно зондировал политическую и военную обстановку в расположенных в Синьцзяне китайских правительственных войсках через подполковника генерального штаба Ю.А. Сосновского, чем поставил Куропаткина в двусмысленное положение.
Позднее в работе «Русско-китайский вопрос», вышедшей в 1913 году, Алексей Николаевич не без оттенков сожаления и обиды вспоминал: «Посланному генералом Кауфманом с дипломатической миссией к Якуб-беку капитану Куропаткину в 1876 году, в целях определения границы между Ферганской областью и Кашгарией, пришлось выслушать в городе Курля от Якуб-бека горькие упреки в двоедушии русских. Якуб-бек с основанием указывал, что не может верить словам русского посланца, когда недалеко от Курли, в Урумчи, в лагере его врагов-китайцев “такой же русский офицер”, Сосновский, ставит провиант китайцам, без которого они не могли бы продвинуться вперед».
Разведка Якуб-бека работала добросовестно. Действительно, при самом деятельном участии Сосновского сибирский купец Каменский поставлял в пункт сосредоточения китайских войск в Гучен пшеницу, закупленную в Кульдже. Объемы торговли измерялись сотнями тысяч пудов, а рентабельность спекулятивного бизнеса поражала воображение: Каменский закупал товар в Кульдже по 60 копеек за пуд, а продавал китайцам по 5 рублей за пуд.
В итоге переговоров с Куропаткиным
Находясь за пределами Родины, в декабре 1876 года Куропаткин получает известие о том, что он стал георгиевским кавалером и тем самым навсегда вписал свое имя в элитарное офицерское сословие героев Отечества – «за отличие в делах против кокандцев» он награжден орденом Святого Георгия IV степени.
Орден Святого Георгия являлся высшей боевой наградой для русского офицера и вручался исключительно за мужество, храбрость и героизм, проявленные на войне. В статусе ордена записано: «Ни высокий род, ни прежние заслуги, ни полученные в сражениях раны не приемлются в уважение при удостоении к ордену Святого Георгия за воинские подвиги; удостаивается же оного единственно тот, кто не только обязанность свою исполнил во всем по присяге, чести и долгу, но сверх того ознаменовал себя в пользу и славу Российского оружия особенным отличием… Орден Святого Георгия никогда не снимается».
Закрепив договоренности с хитрым и вероломным, всегда готовым дать обратный ход и отказаться от своих обещаний Якуб-беком на бумаге, 7 февраля 1877 года отряд Куропаткина с чувством выполненного долга выдвинулся в обратный путь и 28 марта 1887 года достиг города Ош.
Миссия Куропаткина завершилась успешно, о ее важности и значимости свидетельствует тот факт, что время, проведенное участниками экспедиции в посольстве, специальным приказом приравнено к военному походу с соответствующими льготами и выслугой.
В Западный Китай Куропаткин еще вернется, произойдет это в 1880 году, и возглавлять ему придется не дипломатическую миссию, а передовой, вооруженный до зубов отряд русских оккупационных войск.
Доклад Кауфмана об успешном выполнении капитаном Куропаткиным разведывательного задания вызывает неоднозначную реакцию в Главном штабе. С одной стороны, без крови и жертв решен вопрос пограничного урегулирования в пользу России.
Это победа, а победителей не судят.
В то же время, вопреки мнению своенравного и видящего себя всегда и во всем непогрешимым военного министра Милютина, по Кашгарской проблеме в отчете предлагается сделать ставку не на официальное китайское правительство, а на мятежного оппозиционера Якуб-бека. Во всяком случае, такой вариант готовившему доклад о поездке Куропаткину, разумеется, не без настоятельной подсказки его непосредственного начальника Кауфмана, видится наиболее предпочтительным. В Главном штабе в Петербурге пытаются понять, чем это может грозить России в отношении Китая и не чрезмерно ли зарвался в своей независимости и самостоятельности губернатор Кауфман?
По итогам Кашгарской экспедиции капитана Куропаткина со всеми полученными разведывательными материалами вызывают в столицу для обстоятельного доклада в Главном штабе.
Межгосударственные отношения – это не уровень генерал-губернатора, пусть даже и такого уважаемого и авторитетного, как фон Кауфман, – это прерогатива Военного министерства и Ведомства иностранных дел.
Одновременно Петербург требует прибытия с полным отчетом отработавшего в китайской армии подполковника Ю.А. Сосновского: в Азиатской части Главного штаба материалы, добытые автономно действовавшими друг от друга военными разведчиками, придирчиво изучают, внимательно оценивают и сравнивают на предмет выявления неполноты добытых разведданных, недочетов, противоречий и дезинформации.