Курс лекций по древней и средневековой философии

Чанышев Арсений Николаевич

Будучи объективным идеалистом, Ксенократ занял среднюю позицию между Платоном и Спевсиппом. Он сохранил платоновские эйдетические числа и отождествил с ними идеи. Эйдетические же числа Ксенократ выводил из монады и диады. Со своей стороны, эйдетические числа были началами для арифметических чисел, а те, в свою очередь, началами для геометрических величин. А уже эти геометрические величины - начала для физических тел.

Ксенократ понимал мировую душу как самодвижущееся число (Плутарх).

Различая умопостигаемую, сверхнебесную (сверхнебесное число), чувственную (внутринебесную) и мнительную (само небо) сущности, Ксенократ вводил соответственно три критерия познания: научный разум, истинное

чувственное восприятие и мнение, которое может быть и ложным, и истинным.

Ксенократ учил, в отличие от Платона, о вечности космоса и отверг платоновского демиурга, для которого он не находил места во Вселенной. Поэтому Ксенократ понимал рассказ Платона в "Тимее" о творении космоса умом-демиургом не буквально, сводя его к методологическому приему. Платон говорил не о происхождении космоса, а о том, как он мог бы произойти, дабы объяснить его строение. Так математик, чертя на доске геометрические фигуры, объясняет их строение.

Отвергая демиурга, Ксенократ довольствовался космической душой. Он разделял традиционное учение о вещественных стихиях и располагал эфир, огонь, воздух, воду и землю по убывающей степени совершенства.

В области этики (известно, что из 60 сочинений Ксенократа 29 были на этические темы) Ксенократ видел главные ценности в душевных благах - главных причинах счастья. Однако и такие внешние блага, как здоровье, богатство и честь, безразличные в смысле добра и зла, для счастья небесполезны. Говорят, что сам Ксенократ отличался самообладанием, независимостью и неподкупностью. Его правдивость была общепризнанна, и афиняне, вопреки закону, разрешали Ксенократу выступать на суде, не принося присяги.

Как и Платон, Ксенократ сближал философию с мифологией. Он придумал мифологическую параллель для своего тройного деления мира, отнеся мойру Атропос (Неотвратимая) к умопостигаемому сверхнебесному миру, Клото - к чувственному, а Лахесис - к мнительному. Небо и небесные тела Ксенократ представлял в образах восьми олимпийских богов. Ксенократ думал, что между землей и небом обитают демоны - души, свободные от тел, которые участвуют в человеческом общении и обладают страстями. Демоны могут быть добрыми и злыми. Приняв, как мы видели, за самые вые начала единое (монаду) и диаду, Ксенократ видел в едином мужское начало, отца и царя небес, мировой разум и Зевса, а в диаде - женское начало, матерь богов и душу мира. У Ксенократа заметен интерес к Востоку.

К Академии принадлежал в течение 20 лет и Аристотель. Платон тонко выразил отличие Ксенократа от Аристотеля, сказав, что "одному нужны шпоры, а другому - узда".

Заканчивая повествование о доэллинистических академиках, упомянем Филиппи Опунтского - возможного автора "Послезакония" (приписываемого также и Платону)- В этом продолжении "Законов" Платона развиваются две темы последних: о том, какая наука делает человека мудрым, и о богах. Мудрым и вместе с тем благочестивым делает человека математика, ведь математика - ключ к астрономии, астрономия же как наука о божественных телах теологична. В "Послезаконии" выражена твердая вера в победу добра над злом: "Благо всегда должно брать верх над тем, что ему противоположно" 107.

С началом эпохи эллинизма Академия, в отличие от Ликея, быстро приходит в упадок, когда Ксенократа сменяет в качестве схоларха Полемон, правивший Академией в течение 45 лет.

Полемон. При Полемоне (он был схолархом приблизительно с 315 по 270 г. до н. э.) в Академии (как и при Ликоне в Ликее, но позднее, ведь Ликон начал править в годы, когда Полемон сходил со сцены, и правил почти так же долго - 45 лет) теоретическая философия стала " подменяться практической этикой. И Академия, и Ликей кончаются на искусстве удобно жить.

Полемон не родился философом. Свою юность он провел буйно

и распутно. Но однажды, когда он со своими дружками вломился на лекцию Ксенократа, то был озадачен и смущен равнодушием к его развязному поведению лектора, который продолжал спокойно развивать свою тему, а речь шла об умеренности. Позднее Лукиан разработал тему "Обращения Полемона" в споре из-за него между Философией и Пьянством. Философия победила. Но Полемон так и не стал философом. Он усвоил лишь внешнюю сторону философа, стараясь быть таким же невозмутимым и важным, как Ксенократ. Он никогда не повышал голоса, во время театрального представления он не выражал никаких чувств, жил затворником в "академическом" саду. Его хижина была окружена хижинами его учеников. Сочинения его нам неизвестны, и Диоген Лаэртский, имеющий обыкновение перечислять названия трудов тех философов, чьи жизни и чьи мнения он описывает, не называет ни одного труда этого академика. Видимо, Полемон ничего никогда так и не написал. Однако известно, что здесь у него была своя позиция. Он не писал не потому, что не мог, а потому, что не хотел. Так, по крайней мере, он сам объяснял свое теоретическое бесплодие. Полемон обращал внимание своих учеников и последователей на тот, в сущности, бесспорный факт, что даже философы в своей жизни часто противоречат своему же учению. Поэтому, учил Полемон, надо упражняться вовсе не в диалектике и не в хитроумных рассуждениях, а в умении правильно поступать.

Но мы мало знаем о том, что Полемон конкретно понимал под умными поступками. Мы знаем лишь общую его установку: умно живет тот, кто живет в согласии с природой.

Крантор. Учеником сперва Ксенократа, а затем и Полемона был недолговечный Крантор из Сол, умерший раньше своего второго учителя от водянки, не дожив до старости. Именно о нем сказал поэт Теэтет: Крантор не знал злой старости. Свое имущество Крантор завещал Аркесилаю - зачинателю Средней Академии, о которой мы скажем ниже.

Крантор был философствующим поэтом или поэтизирующим философом. Как поэт, он поклонник Гомера и Еврипида. Как философ, он изучал сочинения Платона и писал на них комментарии. К сожалению, все сочинения Крантора погибли. Из его стихотворений мы знаем только семь строк о любви, которая справедливо представляется Крантору двуликой: "Такое ты (любовь.
– А. Ч.) людям благо и зло приносишь, что видишься нам двуликой" (IV, 27). Эти строки сохранились у Диогена Лаэртского.

Секст Эмпирик кратко пересказывает содержание одного из поэтических сочинений Крантора, в котором поэтически (но не мифологически, т. е. не всерьез и не буквально) олицетворены богатство, наслаждение, здоровье и мужество. Они состязаются на всеэллинском празднике. И Богатство, и Наслаждение, и Здоровье, "Мужество поочередно прославляют себя перед большой аудиторией, добиваясь от нее приза. Первым выступает Богатство, а последним - Мужество, однако именно последнее становится первым, получив первый приз. Судьи-эллины отдают первый приз именно Мужеству, однако не просто мужеству, а мужеству в союзе с добродетелью, добродетельному мужеству, что весьма важно, ибо мужество мужеству рознь, нет ничего хуже порочного мужества, что бывает так часто; второй приз получает Здоровье, третий - Наслаждение, а последний - Богатство.

Цицерон высоко ценил книгу Крантора "О страдании", которая еще существовала в I в. до н. э. В "Академике первой" Цицерон писал, что эта книга Крантора широко читаема, что ее не просто читают, но и заучивают наизусть. Цицерон называет эту книгу, пусть невеликой по объему, - "золотой". К сожалению, мы знаем лишь о том, что эта книга Крантора называлась "О страдании" и в ней внушалась необходимость сохранения выдержки и в самом большом горе (для Цицерона таким горем была смерть его любимой дочери Туллии).