Курс лекций по древней и средневековой философии

Чанышев Арсений Николаевич

За свою жизнь Августин прошел значительную духовную эволюцию. О начале ее мы говорили. Став епископом, Августин совершенно отошел от языческой философии, стал ревностным гонителем и язычества, и манихейства, и христианских ересей, в первую очередь донатистов, последователей епископа Доната, в той же Северной Африке во времена Августина выступавших против ожиревшей христианской церкви во имя первоначального христианства как религии бедняков и рабов, во имя былой апостольской церкви. Однако христианство уже переродилось. Епископская церковь была уже не ""та, что апостольская. Бедняки и рабы нашли там новых господ. Отсюда бесконечные еретические движения проходящие через всю историю христианства вплоть до коммунистической утопии Томаса Мюнцера и т. п. Жирная церковь беспощадно уничтожала таких еретиков. Августин называет донатистов "бешеной и негодной породой людей". В сочинении "Об

исправлении донатистов" он цинично заявляет, что "церковь преследует, любя". В "Письме к Сонату" гиппонский епископ говорит, что церковь теперь "не только приглашает к добру, но и принуждает к нему". Это принуждение включает в себя не только душеспасительные беседы, но и телесные истязания. В своей "Апологии гонений" Августин заявляет, что "лучше раны, нанесенные другом, чем поцелуи врага". Под "другом" же Августин понимает следователя-палача. Нельзя сказать, чтобы Августин был полным садистом. Так, он хвалит следователя за то, что тот добился признания "одними розгами, не прибегая ни к растяжению тела на станке, ни к вырыванию крючьями мяса, ни к обжиганию его пламенем" 2. И все это во имя любви! Во имя спасения души еретика! Августин говорит следователю-палачу, успокаивая его совесть: "Ты накажешь его (еретика.
– А. Ч.) розгой I и спасешь душу его от преисподней". Он ссылается на текст Псалма: "Служите Господу со страхом и радуйтесь с трепетом" ("Псалом" 2, 11). Действительно, можно сказать "Да, церковь любит, но она ревнива! Любовь без ревности - кто видел это диво?"

О своей ранней духовной и житейской эволюции сам Августин рассказывает в своей проникновенной "Исповеди", обращенной к богу. После "Апологии" Сократа (его речи на суде над ним) это второй, пожалуй, пример, острого самоосознания и самоанализа. Вспоминается, правда, еще "Наедине с собой" Аврелия. В "Исповеди" присутствуют две линии повествования: о жизни Августина до того, как он стал христианином, а также о том, как он принял христианство, и о духовных исканиях Августина, приведших его к принятию христианского мировоззрения, великим авторитетом в котором он стал. Повествование Августина то и дело прерывается припадками восхваления бога и приступами самоуничижения Августина, беззаветно отдающего себя в полную зависимость от воли бога.

Все же обращение Августина в христианство (а он долго упирался, так как Августин, будучи образованным человеком, философом, обладая философским критическим умом, - а критический ум является самым важным завоеванием, присущим столь немногим даже в наше время, видел все несуразицы и противоречия в "священном писании" христиан, в учениях "отцов церкви") было не столько плодом духовной эволюции, ^сколько скачкообразным актом воли, подпавшей под t влияние социального религиозного умопомешательства, характерного для тех времен. Это явление, скорее заслуживающее внимания социальной психологии, чем теории мировоззрения. Да, Августин хорошо видел, будучи сам преподавателем риторики, эмпирическую, логическую и теоретическую слабость нового мировоззрения. Но сказались и влияние матери-христианки, скорбящей из-за воздействия на него с ранних лет язычества, и пример окружающих.

Августин так описывает свое обращение. Он уже сошелся с христианами, он уже посещал христианскую церковь... Но он все еще не решался принять христианство. "Мирское бремя нежно давило на меня, - рассказывает Августин богу в своей "Исповеди", - словно во сне; размышления мои о Тебе походили на попытки тех, кто хочет проснуться, но, одолеваемые глубоким сном, вновь в него погружаются" (8, V, 28). Наконец, рассказ одного случайного посетителя о том, что, оказывается, все больше и больше людей повально принимают новую веру, ввергает впечатлительного Августина в состояние глубокого транса. Он упал на колени в саду под смоковницей и дал волю слезам - ив этот момент услышал детский голос, повторяющий нараспев: "Возьми, читай! Возьми, читай!" Истолковав эти случайные для Августина слова оказавшегося где-то поблизости ребенка как само повеление бога, Августин открывает наугад оказавшуюся у него книгу "Апостольские послания" ("Новый Завет") и читает: "Не в пирах и в пьянстве, не в спальнях и не в распутстве, не в ссорах и в зависти: облекитесь в Господа Иисуса Христа и попечение о плоти не превращайте в похоти" (8, XII, 29) 2. А далее следовали слова: "Слабого в вере примите!" И хотя Августин дотоле видел в этих самых апостольских посланиях, в том числе в посланиях Павла, много несуразицы, о чем он сам рассказывает в своей "Исповеди", именно эти слова Павла перевернули его душу.

Нет, Августин не разрешил противоречия в апостольских посланиях, противоречия между ветхозаветным мифом о творении мира богом (который,

как мы знаем, присутствует там в двух вариантах) с новозаветным мировоззрением. Нет, Августин не разрешил противоречие между античной философией и христианским мировоззрением, даже между христианским мировоззрением и неоплатонизмом, который, как мы знаем, был ближе его душе в пору язычничества, о котором сам Августин говорит так: "...чтение книг неоплатоников надоумило меня искать бестелесную истину" (7, XX, 26). Он просто уверовал. Это был акт воли, а не акт интеллекта. "На Августина снизошло, как он сам думал, озарение, а на самом же деле тьма. Он утратил критическое мышление. Сам Августин рассказывает об этом Богу так: "Итак, я с жадностью схватился за почтенные книги, продиктованные Духом Твоим, и прежде всего за послания апостола Павла. Исчезли все вопросы по поводу тех текстов, где, как мне казалось когда-то, он противоречит сам себе, и не совпадает со свидетельствами закона и пророков проповедь его: мне выяснилось единство этих святых изречений, и я выучился "ликовать в трепете". Я начал читать и нашел, что все истинное, вычитанное мной в книгах философов, говорится и в Твоем писании при посредстве благости Твоей" (7, XXI, 27) 2. Итак, мы видим капитуляцию разума перед верой. Вместо научно-критического метода изучения предмета - "ликование в трепете".

Суммарно изложенное учение Августина, его мировоззрение состоит в следующем. Оно продукт насильственного и противоречивого сочетания мифологического, библейского мировоззрения и философско-идеалистического мировоззрения, следовательно, это религиозно-философское мировоззрение, иначе говоря, мировоззрение теологическое. В качестве философской основы мировоззрения Августин взял неоплатонизм Плотина и Порфирия, что ему было известно еще до обращения в христианство. Но философия у Августина, как и у всякого теолога, - лишь иносказание мифологии, при этом такое иносказание, которое сохраняет личностный характер социоантропоморфического комплекса, отчего мироздание и в целом, и в своих частях приобретает мистифицированный, личный, персональный образ.

Высшая сила в мироздании - личный бог. Он представляется антропоморфным, человекообразным, существом мужского пола. Основное отношение в этом мистифицированном мироздании - отношение людей и бога. Поскольку и бог, и люди - живые личные существа, то и главное отношение в мироздании - основной вопрос, мировоззрения - приобретает форму вопроса об ^отношении сверхличности бога и личностей людей. Это отношение обыденных личностей, не ученых и философов. Поэтому эти отношения состоят главным образом в эмоциональных отношениях: все мироздание пронизано любовью и ненавистью, надеждой и разочарованием, грехом и раскаянием в грехе, виной и искуплением вины, обидой и прощением и т. п. эмоциональными и нравственными отношениями.

Главное в отношении бога и человека, людей - отношение греха. Человек, люди виновны перед богом, иначе говоря, грешны. Грех приобретает метафизическое, космологическое, а не только антропологическое значение. Люди, согрешив перед богом (а их вина состояла лишь в том, что они захотели знать, что такое хорошо и что такое плохо), нарушив его запрет не отведывать плода от "дерева познания добра и зла" отравили все мироздание. Требуется искупительная жертва Христа, чтобы хотя бы немного преодолеть всемирную греховность.

Говоря конкретнее, отметим, что теологическое мировоззрение Августина состоит из традиционных для поздней античной философии, начиная с эпохи эллинизма, частей. Это физика, логика и этика. Так, как мы знаем, называли части философии греческие, а за ними и римские стоики.

В руках Августина его теологизированная физика имеет своим предметом вовсе не природу как таковую, а бога как творца природы. Августин развивает уже намеченное христианской теологией учение о творении природы богом из ничего актом своей воли, своей свободной воли. Совершенно свободно, а точнее говоря, произвольно, не побуждаемый к тому никакой необходимостью и никакой нуждой, бог вневременным актом творения создает вещество (материю), пространство и время.

Таким образом, генетическое начало всего сущего бог. Но он же и субстанциональное начало. Если первый философ античности Фалес счел за субстрат (за субстанцию), т. е. за то, что лежит в основе всего сущего, воду, если Гераклит говорил, что космос был, есть и будет вечно живым огнем, то у Августина эту роль выполняет бог. Бог не только сотворил природу из г) ничего, но и постоянно поддерживает ее в существовании, непрерывно воспроизводя мир посредством непрерывного творения, воспроизводства природы. Без этого перманентного творения, креационизма, природа тут же провалится в небытие, из которого она некогда была извлечена.