Курс оверклокинга для операторов машинного доения.
Шрифт:
– А что, могут и не выпустить?
– осторожно поинтересовался Артем.
– Всякое может быть, - ответил Авраменко, - тебя могут выпустить, а меня - нет. В отместку за мое непослушание.
– А что ты натворил?
Капитан лишь махнул рукой. О том, что он натворил, можно было бы рассказать в случае успеха. Под стаканчик красного винца и полкило шашлыка, небрежным жестом подкручивая усы и похлопывая по воображаемой сабле. Теперь остается лишь конфузиться и ругать себя последними словами. Ас розыска, пусть и бывший, да не учуял тварь, которая затаилась в судмедэксперте с добрыми пьяными глазами. По наивности своей он полагал в этом деле лишь одну шестеркку -
Но опять же, все ясно со старым хрычом стало только в самый последний момент, а до этого он казался своим в доску дедом, быть может склонным к излишним чудачествам, но это можно списать на характер работы. Остается лишь последняя надежда… Танечка Васильева. Если она добралась до Теплограда, если приятель Олега Николаевича из УБОПа оказался на месте, а не за три девять земель, если отпечатки на удочке были четкие, а не смазанные. Слишком много всяких «если». Слишком много, чтобы прогнозировать успех операции.
Лязгнула дверь и на пороге возник дежурный.
– Товарищ капитан, подполковник приказал доставить вас к нему.
– Выполняйте, сержант!
– пожал плечами Авраменко.
Он с трудом поднялся и вышел из камеры. Стал лицом к стене, подождал пока сержант закроет дверь и спросил:
– Браслеты надевать будешь?
– Извините, товарищ капитан, - виновато произнес дежурный, - но вы сами знаете - таков порядок.
– Знаю-знаю!
– проворчал Олег Николаевич, - действуй, сержант!
В кабинете начальника милиции помимо самого подполковника Мурашко присутствовала и еще одна знакомая капитану личность. Тарханов Иван Николаевич. Самый главный «член» в районе, имеющий право дрючить всех подряд.
– А вот и наш герой!
– произнес Тарханов, когда дежурный закрыл дверь за арестованным Авраменко.
– Скорее, «геморрой»!
– подкорректировал мысли шефа Мурашко, - слушай, Олег, ну тебе же русским языком велели отправиться в дом отдыха «Три поросенка». На рыбалку ты собирался… или не собирался? Какого хрена ты сунул свой хитро заточенный нос в это дело? Забыл, за что тебя из Теплограда выперли? Я уж думал, что ты на этой должности дров не наломаешь, Аниськин ты хренов! Чего молчишь?
– Так спорить команды не было!
– вызывающе ответил Авраменко, разглядывая свысока начальство.
– А зачем спорить?
– вежливо спросил Иван Николаевич, - выражаясь шахматным языком, переиграли вас, товарищ капитан. По всем статьям.
– Вы с шахматами не сравнивайте, - сказал Олег Николаевич, - гроссмейстеры не имеют в группе поддержки танки и авиацию.
– «Один в поле не воин», знаете такую пословицу?
– Все он знает!
– пробурчал Мурашко, - в данный момент, гад, знает даже больше, чем необходимо. И чего ты водички из фляги перед выездом из Березовки не попил, а?
Тарханов при словах начальника милиции сделал такое лицо, какое бывает у заслуженного
– Ах вы, сволочи!
– процедил он, - так вы допускали и такой вариант.
Его тренированное тело распрямилось, подобно пружине, и через долю секунды носок туфли врезался подполковнику в подбородок. Разломанная как минимум на две части челюсть причинила ему такую боль, что подполковник потерял сознание. Капитан сменил опорную ногу и на втором замахе достал Тарханова - подъем стопы с силой карусели «Паратрупер» врезался тому в промежность. Иван Николаевич даже не заскулил. Рухнув на четыре кости, он принялся жадно хватать воздух моментально посеревшим лицом. Вторая нога врезалась главе районной администрации под ребра. Тотчас дверь распахнулась и на пороге возник бдительный сержант. Увидав представившуюся его взору картину, он совершенно потерял дар речи и принялся расстегивать кобуру непослушными пальцами.
– Не бзди, Егор!
– сказал Олег Николаевич, - я на своих не бросаюсь. Веди меня обратно.
– Р-руки вверх!
– заорал сержант, - вытаскивая «Макаров».
– Как ты себе это представляешь?
– приподнял в изумленье бровь капитан, - руки у меня за спиной и в наручниках. Сам надевал, если помнишь…
– Что? Как? Молчать!
– Не ори!
– попросил Авраменко, - пошли в камеру, а потом вызовешь скорую помощь и… ну, и все что положено в таких случаях. Ты же по инструкции не имеешь права оставлять меня без присмотра! Так что, идем?
Вместо ответа Егор выразительно взмахнул пистолетом в направлении двери. Капитан пожал плечами и проследовал вперед, мысленно пожелав себе всяческих благ в остатке этой жизни. Артем тревожно посмотрел на него, когда за сержантом захлопнулась дверь.
– Ну, что?
– спросил он.
– Все!
– выдохнул капитан, прижимаясь стреляющим затылком к фригидному окрашенному бетону, - Тарханову не быть депутатом, это точно. Даже если его наградят орденом Славы, премией Хьюго и тремя Оскарами. В балероны его тоже не возьмут…
– Почему?
– не понял Артем, - что на тебя нашло? Говоришь какими-то загадками.
– Эти твари мне что-то во флягу подмешали, - обреченно глядя в потолок, сказал Авраменко, - по плану я должен был во что-нибудь врезаться или свалиться с обрыва. С летальным исходом, естественно. А Тарханова в балероны не возьмут из-за возраста. Хотя я ему главный атрибут хренового танцора сегодня подпортил качественно. Ни один хирург не возьмется восстанавливать. Да! Славы Бурмейстера [30] ему определенно не достигнуть…
30
Бурмейстер Владимир Павлович - российский балетмейстер, народный артист СССР
– Ты что, отвалял Тарханова?
– недоверчиво переспросил Орлов.
– И Тарханова, и Мурашко!
– кивнул капитан, - сплошные рваные раны, сломанные челюсти и вывихнутые локти. Но это после…
– А при чем здесь локти?
– Кусать будут, но будет поздно. А капитана Авраменко почетный караул выведет во дворик за бетонный забор, и у сортира расстреляет под фанфары. К такой-то матери. Но капитан Авраменко лучше примет такой вариант, чем отравление микстурой дяди Федора и руль в голову. Уходить, Артем Федорович, нужно красиво, а не держаться из последних сил за край ковровой дорожки, что зовется жизнью. Сколько времени, товарищ?