Курс уголовного процесса
Шрифт:
Представители второго направления вольно или невольно являются сторонниками смены парадигмы развития российского уголовного процесса с отказом от континентальных ценностей и заимствованием чисто состязательной уголовно-процессуальной идеологии, характерной для англосаксонской процессуальной семьи (Англии, США и др.). В таком контексте наиболее жесткой критике подвергается советский уголовный процесс (УПК 1960 г.), причем опять-таки не столько из политических соображений, сколько в силу его приверженности процессуальным конструкциям смешанной формы судопроизводства. Не меньшей критике подвергается и принцип материальной истины, характерный для дореволюционного, советского и западного континентального уголовного процесса. На его место ставится принцип состязательности, который должен пронизывать не только судебные, но и досудебные стадии уголовного процесса, превращая следователя (дознавателя) и прокурора в сторону обвинения, с которой состязается сторона защиты (обвиняемый и его адвокаты).
В еще более общем плане можно сказать, что подчас речь идет даже не столько о техническом противостоянии сторонников «истины» и сторонников «состязательности», сколько об отражении в уголовно-процессуальной науке глобальной политико-экономической дискуссии между представителями социально ориентированного (консервативного) крыла, настаивающего на определяющей роли государства в регулировании общественных отношений, и представителями индивидуалистического (либерального) крыла, убежденного в необходимости минимизации роли государства как социально-экономического регулятора.
С учетом сложившейся в советское время и сохранившейся в постсоветский период организации науки вокруг крупнейших учебных и научных учреждений нельзя не заметить, что основными центрами «состязательного направления» стали в 1990-е годы Институт государства и права (ИГиП) РАН и МГЮУ им. О.Е. Кутафина. Не случайно, что в состав «малой рабочей группы», завершавшей разработку проекта УПК РФ, включая привлекавшихся к ее работе экспертов, входили главным образом представители этих научных школ (И.Л. Петрухин, П.А. Лупинская, Л.Н. Масленникова) 210 . В свою очередь «континентальное направление» оказалось, в основном, представлено несколькими кафедрами уголовного процесса классических университетов, включая МГУ им. М.В. Ломоносова и СПбГУ (Э.Ф. Куцова, К.Ф. Гуценко, В.З. Лукашевич), а также научными школами Института проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ (А.Д. Бойков, А.Г. Халиуллин, А.Б. Соловьев), Академии ФСБ России (В.И. Зажицкий), Академии МВД России (В.П. Божьев, В.А. Михайлов) и др. В то же время подобное разделение научных школ можно проводить только с изрядной долей условности, учитывая индивидуальную творческую независимость любого конкретного ученого, в каком бы учебном или научном учреждении он ни работал или преподавал.
210
Мизулина Е.Б. Указ. соч. С. 6–7.
В последнее время к дискуссии об «истине» или «состязательности» подключилась группа исследователей (А.В. Смирнов, А.С. Александров), которые пытаются обновить ее через призму теории коммуникации, дискурсивного подхода и прочих атрибутов философского постмодернизма, опираясь прежде всего на переводы работ М. Фуко, Р. Барта, Ш. Перельмана и др. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что в уголовно-процессуальном смысле постмодернистское направление лишено автономного содержания или, говоря современным языком, контента. Если отвлечься от философской постмодернистской фразеологии, то выясняется, что в уголовно-процессуальной плоскости данные авторы приходят к все тем же выводам о необходимости замены континентального процесса на англосаксонский и дальнейшей имплементации чисто состязательных ценностей в духе современной неолиберальной идеологии. Ничего нового с точки зрения сложившейся в науке еще в 1990-е годы дискуссии данное направление не дает.
На новом этапе развития начались также вызванные потребностями времени дискуссии о структуре российского уголовного процесса, системе и содержании его стадий, что не в последнюю очередь связано с новейшими реформами предварительного следствия, наполнением новым содержанием стадии возбуждения уголовного дела и появлением сокращенного дознания (Закон от 4 марта 2013 г. 211 ), распространением апелляции на все уголовные дела, изменением подходов к кассации и надзору. Ставятся и обсуждаются, в частности, вопросы о необходимости сохранения стадии возбуждения уголовного дела, унификации форм предварительного расследования, де-формализации досудебного производства, имплементации в уголовный процесс опреративно-розыскной деятельности и др.
211
Федеральный закон от 4 марта 2013 г. № 23-ФЗ «О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации».
Автономное направление научных исследований, возникшее в постсоветский период, связано с появлением разнообразных альтернатив уголовному преследованию в духе «третьего пути», когда государство реагирует на не слишком опасные для общества нарушения уголовного закона не в форме традиционного уголовного преследования, а путем применения иных (альтернативных) механизмов. Особое внимание в этом плане уделяется возможности имплементации в уголовный процесс института медиации, а также в более общем
В завершение следует также отметить, что сегодня российская уголовно-процессуальная наука имеет значительно менее замкнутый характер, чем в советское время. Помимо общего изменения политического контекста это, в частности, вызвано вступлением России в Совет Европы, необходимостью изучения разнообразных европейских и международных рекомендаций, а также судебной практики Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) в сфере уголовного судопроизводства. В таких условиях значительно увеличилась роль сравнительно-правовых исследований. Впрочем, иного и не может быть, учитывая отмеченные дискуссии об оптимальной модели развития российского уголовного процесса, предполагающие прежде всего адекватный не только исторический, но и сравнительно-правовой выбор.
Глава 5. Основные модели уголовного процесса и современная уголовно-процессуальная карта мира
Гуценко К.Ф., Головко Л.В., Филимонов Б.А. Уголовный процесс западных государств. 2-е изд. М., 2002; Правосудие в современном мире / Под ред. В.М. Лебедева, Т.Я. Хабриевой. М., 2012; Criminal Procedure Systems in the European Community / Ed. C. Van den Wyngaert. Butterworths (London; Brussels; Dublin; Edinburgh), 1993; European Criminal Procedures / Ed. M. Delmas-Marty, J.R. Spencer. Cambridge, 2002; Vogler R. A World View of Criminal Justice. Ashgate (Farnham; London; Burlington) 2005; Criminal Procedure. A Worldwide Study. 2nd ed. / Ed. by C.M. Bradley. Durham (North Carolina), 2007.
§ 1. Современное развитие уголовного процесса в Западной Европе и США
1. Идеологическая конвергенция западных моделей уголовного процесса
При всем разнообразии национальных моделей западный уголовный процесс является в настоящее время идеологически монолитным. Он построен на философии прав человека и фундаментальных демократических принципах: презумпции невиновности, праве на справедливый суд, обеспечении обвиняемому права на защиту, гарантиях прав личности при применении мер процессуального принуждения и др. Данные ценности считаются универсальными и не могут подвергаться сомнению национальным законодателем при конструировании уголовно-процессуальных норм и институтов. В этом смысле, каковы бы ни были исторические традиции и технические пристрастия носителей той или иной национальной уголовно-процессуальной культуры (английской, германской, французской и т.д.), любая уголовно-процессуальная система обязана сегодня обеспечивать идеологические ценности современного общества. Таким образом, одной из неуклонных тенденций развития западных моделей уголовного судопроизводства является их конвергенция (от лат. convergo – «сближаю») на уровне уголовно-процессуальной идеологии.
Данная тенденция начала проявляться еще с конца XVIII в., в эпоху Великой французской революции и разработки «отцами-основателями» Конституции США: французская Декларация прав человека и гражданина и американский Билль о правах включили многие уголовно-процессуальные принципы, которым в дальнейшем суждено было стать универсальными в мировом масштабе. Но окончательно современная уголовно-процессуальная идеология сформировалась после Второй мировой войны с принятием Всеобщей декларации прав человека 1948 г., Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г. Ни одна западная уголовно-процессуальная система не может открыто игнорировать принципы, содержащиеся в этих и многих других международно-правовых актах. Даже в случаях, когда возникает реальная или мнимая потребность в определенном ограничении тех или иных фундаментальных уголовно-процессуальных гарантий (например, в ходе борьбы с терроризмом и прочими угрозами глобального порядка), то такое ограничение, во-первых, чаще всего происходит за пределами институциональных 212 и даже территориальных 213 границ классического национального уголовного процесса, а во-вторых, для всех западных уголовно-процессуальных моделей оно, как правило, является почти «синхронным», что еще более подчеркивает их идеологическую конвергенцию.
212
Скажем, Закон США от 5 августа 2007 г. (с последующими дополнениями), известный как Закон о защите Америки (Protect America Act), разрешающий прослушивание телефонных переговоров, просмотр электронной почты и сбор иной информации личного характера без судебного решения, безусловно, противоречит традиционным уголовно-процессуальным гарантиям. Однако непосредственного отношения к уголовному процессу он не имеет, регулируя некую «оперативно-розыскную» (в очень широком смысле) или разведывательную деятельность.
213
Характерный пример: печально известная тюрьма в Гуантанамо находится на острове Куба за пределами национальной теорритории США, что позволяет формально избежать действия соответствующих уголовно-процессуальных гарантий, предусмотренных правом США.