Курсант: Назад в СССР 4
Шрифт:
Рывком крутанулся и оттолкнул его локоть от себя обеими руками. Выскользнул из захвата. И впечатал кулак в его морду. Хрясь! Звук ломающегося носа возвестил, что цель достигнута, но гад даже не вскрикнул. Вязал меня длинными ручищами, пытаясь вывернуть руку на болевой.
Я ударил его снова свободной, здоровой рукой, впечатав казанки в скулу. Иван намеренно пропустил удар, пожертвовав мордой. Знал, что лежа я не смогу его вырубить, но во время удара я чуть приподнялся и дал ему возможность сосредоточиться на моей второй руке. Он вытянул ее обеими руками и, перекинув
Из-зо всех сил и я пытался скрутиться в сторону разрыва и не дать размокнуть мою руку. Но чувствовал, что уже скрипят связки локтя и бицепс вот-вот лопнет от перенапряжения.
Еще секунда и руке хана. Я судорожно обшаривал пространство вокруг себя. Вот он! Выхватил из темноты нож и вонзил его в плечо Ивана. Целил в шею, но в пылу боя промазал. Иван вскрикнул и расцепил захват. Я приставил нож к горлу, сжав рукоятку так, будто в ней, как в игле из яйца, была сама моя жизнь:
— Все кончено… Если хочешь жить, не дергайся.
— Лучше добей, — рявкнул он и попытался ударить меня здоровой рукой.
Я закрылся и врезал рукояткой ножа ему в челюсть. Удар получился хлесткий и отправил его в нокаут. Бывший чекист и беглый проповедник растекся безвольной тушкой на каменистом склоне, закатив глаза.
Я обшарил его карманы. Черт! Моего пистолета нет. Куда он его спрятал? В пещере оставил?
Стянул с Погибова ремень. Сложил его вдвое, чтобы конец образовал петлю. Затем продел петлю в пряжку. Расправил ее внутри, и получилось двойное кольцо, в которое я продел руки поверженного, заведя их за спину. После потянул за свободный конец ремня над пряжкой. Импровизированные наручники затянулись на запястьях. Свободный конец обмотал между кистей и заткнул за одну из петель. Получилась мертвая милицейская сцепка.
Иван очнулся. Плечо и голень у него кровили. У меня прокушеннее запястье и разодранная ладонь. Погибов смотрел на меня пустыми глазами, даже злобы не было. Будто уже умер.
— Где убежище? — спросил я его и, посадив, привалил к дереву.
— А ты попробуй найди, мент, — гримаса презрения перекосила его лицо.
Мы вычисляли его, как серийного убийцу, но кем же этот мормон оказался на самом деле?
— Ты ранен, тебя надо перевязать. Хочешь сдохнуть? Если нет, то скажи где пещера.
— Я уже сдох… Несколько лет назад. Оставь меня здесь…
— Нет, ты пойдешь со мной… Я должен тебя доставить в поселок. Ты все расскажешь. Как женщинам головы задурил, как использовал их как своих рабынь… Пока родственники с ума сходили.
Погибов только ухмыльнулся. Тонкие губы едва шевелились.
— Они сами пошли со мной. Это был их выбор… Тебе не понять. Ты работаешь на систему. Ты думаешь, что Союз вечный. Что наш строй самый верный, а путь самый правильный… Если бы ты знал, как глубоко ты заблуждаешься, мент. Ты не видел жизни. Ты марионетка. Ты одна из овечек в послушном стаде.
— Союз развалится, и коммунистический строй рухнет, — выдал я.
Иван даже поперхнулся. Вытаращился на меня и хлопал глазами, не находя слов. Очевидно, он никак
— Откуда тебе знать? — прохрипел он.
— Знаю… — я особо не собирался откровенничать перед гуру, но даже если мне удастся доставить его живым, и он решит поведать о моих изречениях — никто не поверить полусумасшедшему “пастору”, что создал гарем в лесной глуши.
Получается, что сейчас лишь с одним человеком в мире я могу быть откровенен. С моим врагом… Иван знал, что проиграл. Возможно, ему было что сказать. Я решил воспользоваться случаем и разузнать о нем. В конце концов, любая информация поможет отыскать пещеру.
— Скажи мне, — я присел на корточки возле пленника. — Как ты таким стал?
— Каким?
— Не знаю… Зверем. А еще ты ненавидишь страну, в которой живешь.
— Ты и так знаешь кто я, — скривился Иван. — Кем я был.
— Знаю, но хочу услышать это от тебя.
— Сначала перевяжи меня, — вдруг выдал Иван. — Не хочу сдохнуть как пес.
Я насторожился. Неожиданно смерть в его планы входить перестала. Что он задумал? Но руки его стянуты надежно. Кожаный ремень и Поддубный не разорвет. Я скинул тулуп и свитер. Снял с себя рубаху. Надел всё обратно, кроме рубахи.
Ее располосовал на ленты и перевязал руку и ногу Ивана. Как мог. Криво и топорно, пофиг, главное — кровь остановить. Иван молча наблюдал за мной, стискивая зубы и играя желваками, превозмогая боль. Но ни разу не пикнул. Затем я перемотал запястье себе.
— Ты же понимаешь, что все равно долго не протянешь, — пытался я сыграть на его инстинкте самосохранения. — Скажи, где убежище, и я отведу тебя туда.
— Я покажу, где повозка и лошадь, — неожиданно заявил тот. — Вези меня к Ксении. Про пещеру забудь. Нет больше ее.
Он слишком сильно менялся. Только что готов был умереть прямо здесь, а теперь торгуется. Понял, что есть за что держаться? Или…
— Как — нет пещеры? Что ты с ними сделал, сволочь?! — я схватил его за грудки и тряхнул так, что чуть повязка не слетела.
Погибов вновь стиснул зубы и лишь ухмылялся. Хотелось задушить его собственными руками, но тогда я не узнаю правды. Где еще три женщины и, судя по рассказам Ксении, три ребенка с ними.
Мне надо, чтобы этот гад жил. А разговорит его только Света. Значит, пока выход один — тащить его в дом Ксении. И там ждать помощи.
— И где лошадь? — процедил я.
— Тут недалеко, — оскалился Иван. — В пещерке небольшой. Я расскажу где. А сани…
— Я знаю, где сани, — выплюнул я, поднимаясь на ноги.
***
Коротконогая лошаденка с куцым хвостом устало тянула повозку, недовольно фыркала, мотала головой и прижимала уши, будто хотела меня укусить.
Я шел рядом, держа вожжи. Иван лежал на санях в ворохе сена. Дорога не ахти. Вернее сказать, ее совсем не было. Заснеженные буераки и поваленные стволы преграждали путь. Я решил идти пешком. Двоих по такой тропе кляча не вывезет.