Курсант: назад в СССР 9
Шрифт:
— Теперь ясно, почему маньяк раскладывал карты на трупах не в соответствии с их достоинством.
— В каком смысле?
— Вера, или Инга, кто там из них, не знаю, не слишком сильны в данной игре. Играли один раз и не особо запомнили правила. Сначала, на первой жертве, появилась девятка, затем десятка — и только потом пошли «картинки». В тысяче девятка самая маленькая карта по достоинству, это да, ноль очков приносит, а вот десятка по очкам больше, чем валет или даже король. Туз — да. Больше всех очков приносит, его она положила на Щукина, не пойму, почему вообще она его убила. По
— Да, она шла к нему, но Воеводина убил Пичугин. У него свои мотивы нашлись. А Щукина она убила, скорее всего, так как считала его опасным.
— Опасным?
— Не для себя, а для Феди… Все-таки ее другая личность испытывала к нему неподдельные чувства. А Щукин наведывался к Вере и даже подрался с Федей, помнишь, он с синяком под глазом ходил? Вот Инга и защитила Веру, устранила Щукина. И положила на него туза, который предназначался Воеводину.
— Ага, все сходится, — кивнул я. — Хоть и немного странно, она же её слабачкой называет. То есть, себя. Чёрт, начнёшь думать — сам с ума сойдёшь.
— Думаю, Инга прекрасно понимала, что без Веры жить не сможет.
Звучало это, конечно, невероятно — и одновременно логично.
— А ты? Тебя она похитила, чтобы…
— Тут две версии, — нахмурилась Света. — Например, чтобы быть ближе к тебе. Все-таки вторая личность запала на сильную особь, под стать ей самой, а не на Федю.
— За особь — спасибо. А вторая версия? Чтобы подставить Пичугина и свалить на него все убийства?
— Да, ведь как лицо процессуальное Вера учувствовала в расследовании, проводила экспертизы, знакомилась с материалами дела, в общем, была в курсе всего, и ей это было легко спланировать. Не удивлюсь, если отпечатки неизвестного лица в синей «восьмерке» принадлежат как раз ей.
— Ее пальчики, — кивнул я. — Катков уже сличил. Ее, Пичугина и Щукина.
— Ну тогда все сходится, у нее был доступ в гараж, она имела свой экземпляр ключей, который остался еще от Макара по старой дружбе, и имела ключ от машины. И меня она привезла на этой самой машине. Я точно не помню, в отключке была, но вспоминается, что меня трясло в легковушке синего цвета. А потом совсем сознание потеряла.
— Но как она смогла тебя спустить вниз в подвал по лестнице? Это же какую силищу надо иметь! И кровать она чуть ли не с корнем вырвала, когда я ее брал.
— А вот это самое интересное, — заговорщически проговорила Света. — Люди с диссоциативным расстройством способны менять химию своего тела силой мысли.
— Не понял, — поскреб я затылок. — Химию? Это как?
— Ну, например у одной личности может быть повышен холестерин, а у другой нет. У одной есть аллергия на пыль, а у другой нет. Они могут быть абсолютно разными даже в пределах одного тела.
Это уже походило на какой-то комикс, фантастику.
— Откуда ты все это знаешь? Этому вас в институте учили? — все больше я поражался своей девушке.
— Я проходила стажировку в КГБ, Андрей.
— Опа… Ты мне не рассказывала.
— Я до сих пор под неразглашением, — виновато улыбнулась Света.
— Ладно, проехали… — буркнул я. — Дома поговорим. Итак, что там насчет химии тела?
— Ну, например, одна
— Так получается, теоретически, Вера ни в чем не виновата? Это все Инга?
— Теоретически да, но юридически — нет. После судебно-психиатрического обследования ее направят на лечение. Сам знаешь, что срок таким не дают.
— Откуда вообще взялась эта чертова Инга?
— Возможно, в результате какого-то травмирующего фактора. Например, она появилась, после того как Титову изнасиловал Воеводин. Появилась в качестве некой защитной реакции организма и переросла в нечто большее, в целую личность со своим характером и привычками. Ты молодец, что вычислил ее… Я бы не догадалась устроить на нее ловушку.
За дверью послышалась возня, что-то бухнуло, а затем раздался сдавленный хрип. Я распахнул дверь и заскочил в следственный кабинет. Мать твою за ногу! Картина маслом…
Глава 25
Картина маслом! На полу ерзает и хрипит сержант, а Инга его душит его своим коронным приемчиком, заломив руку и обхватив шею ногами.
Это хорошо, что конвойным оружие не положено, вот как раз из-за таких возможных казусов. Иначе сержанта бы уже пристрелили — а может быть, и нас. Я сдернул неугомонную Титову с милиционера и припечатал ее к стене. Завернул руку и нацепил на запястья наручники.
Сержант встал и теперь потирал раскрасневшуюся шею, его усы нервно дергались, он что-то бубнил и тыкал пальцем в задержанную.
— Запомни, — инструктировал я конвойного. — Арестованную Титову выводить только в наручниках. И передай старшему смены, а тот пусть начальству доложит. На будущее. Все ясно?
— Так точно, — кивнул сержант, поднимая с пола фуражку. — Но моей вины нет! Я ведь, это самое… Все по инструкции. Не виноват я.
— Да иди уже, мне пофиг на твои инструкции, я не проверяющий. Никому не расскажешь, никто и не узнает, и проверки не будет. А с ней будь начеку, она похлеще мужика. Сам уже почувствовал, на своей шкуре.
— Я вас поздравляю, товарищи! — Горохов сиял как ясно солнышко, бродил по кабинету и энергично размахивал руками, будто не зная, куда их пристроить.
Несколько раз порывался схватиться за сигарету, но под нашими осуждающими взглядами — не решился. Ведь он снова бросил курить.
— Мы обезвредили опаснейшего маньяка, — вещал Никита Егорович.– Вернее, маньячку. Кто бы мог подумать, женщина — серийный убийца.
— Такое бывает, — кивнула Света. — Редко, но бывает. Изначально Титова имела преступного умысла. Сработала личная трагедия, это сильный фактор, который запустил патологические изменения в психике. Об этом свидетельствует и некий ритуальный символизм в ее действиях. Рисовала на жертвах голову волка, точно такую же, как на татуировке своего насильника, карты раскладывала на трупах, показывая, что ваша карта бита. И места убийств подсознательно выбирала недалеко от подвала, где располагалась секция дзюдо, то есть, охотилась на жертв рядом с местом обитания «главного хищника» — Воеводина.