Курсант: назад в СССР 9

Дамиров Рафаэль

— Не думал, что такие хрупкие девушки спортом занимаются.

— Это в прошлом, — отмахнулась судмед.

Но Погодин от этого не перестал загадочно (как ему, видимо, казалось) улыбаться.

Теперь ясно, откуда у Титовой такая задница. Все-таки спортсменка. Еще и комсомолка, наверное — в общем, Федя, похоже, крепко запал.

— У остальных жертв тоже подобные повреждения? — спросил я. — С ними тоже вы работали?

— Да, переломы различной локализации, но тоже

все слева.

— То есть, убийца, — я задумчиво почесал гладко выбритый подбородок (Света теперь заставляла бриться каждый день), — применяет свой, так сказать, коронный борцовский прием. Отточенный до автоматизма, который никогда не даст сбой?

— Верно, — кивнула медичка. — Похоже, что он не вступает в открытую схватку. Повреждений на лице или где-то еще нет. Только на левом боку. Убийца, скорее всего, нападает неожиданно, заставая жертву врасплох. Я это так представляю.

— Ну, да… Никто не ожидает, что проходящий мимо прохожий может шваркнуть тебя об асфальт, — подытожил я. — Но почему они потом не сопротивляются? После броска? Дают спокойненько себя придушить? Странно…

— Скорее всего, после полученных травм потерпевшие находятся в болевом шоке. Беспомощны. А может, и сопротивляются, просто убийца гораздо проворнее их. После броска берет их на удушающий и добивает.

— Странный способ убийства, — поморщился Горохов. — Совсем не тривиальный. Почему не нож? Или обломок кирпича, на худой конец?

— Мне кажется, что убийца хочет показать свою силу, — вмешалась Света. — Это видно даже по выбору жертв. То есть, вы понимаете, это же мог быть кто угодно. А что мы видим? Все трое погибших — крепкие мужчины. Нападает он ночью на одиноких прохожих, но выбирает именно таких. Только не понятно, почему.

— Может, мстит? — предположил Никита Егорович.

— Возможно, — кивнула Света. — Нужно будет проверить, что общего у троих погибших.

— Уже проверяли, — сзади нас неожиданно нарисовался Вася Жмых.

Вот паразит! Все-таки за нами увязался. Мы приехали на своей машине, его с собой не взяли. Велели ему ждать нас в УВД и заниматься бумажками, а он все равно приперся в морг.

— Василий, — Горохов недовольно зыркнул на него, — я же тебе сказал информацию собрать на всех ранее судимых за убийства. Какого рожна ты здесь делаешь?

— Так все готово, Никита Егорович! — развел тот руками.

— Так быстро?

— Так я своим поручил это еще вчера сделать, информация у вас в кабинете на столе. Вот, пришел вам доложить.

— Ладно, — смягчился Горохов. — Что еще наработали?

Василий, воодушевленный, что теперь все внимание — к его персоне, даже приосанился и одернул пиджак в дурацкую клетку:

— Не похоже это на месть.

— Почему? — следователь уставился на своего нового подчиненного уже с интересом.

— Потому что, все-таки,

жертвы случайные. Не мог убийца их так выследить красиво. Первый убитый — на работе задержался допоздна. Нечасто он так делал. Второму вдруг приспичило среди ночи во двор спуститься к машине своей, по показаниям — он в ней кошелек забыл, на видном месте, на переднем сиденье, побоялся, что стекло разобьют и украдут. Третий от любовницы домой возвращался, пока жена на смене была. Получается, что знать наверняка, когда жертвы выйдут ночью на улицу, никто не мог. Если, конечно, круглосуточно за ними не следить.

А Вася не такой уж дурачок оказался, мыслит дельно. Я одобрительно кивнул:

— Версию слежки нельзя исключать на все сто, но тут я согласен с Василием Николаевичем. Жертв маньяк, скорее всего, подбирает стихийно, но избирательно. Убивает только мужиков. Причем не алкашей, на которых возле гаражей можно легко охоту открыть, а вполне себе состоявшихся граждан. Как сказала Светлана Валерьевна, выбирает сильных, чтобы победа не казалась фальшивой.

— Такое поведение не подходит под типичного маньяка, — продолжила мою мысль Света.

— Почему? — спросил Вася.

— Стремление убивать у типичного маньяка сопряжено с сексуальным желанием. Маньяк обычно глумится над жертвой, таким образом достигает сексуального удовлетворения. Они чувствуют уверенных людей. Таких, кто может дать отпор, и на таких избегают нападать. А тут — обратная картина. Никакого сексуального подтекста, и жертвы достаточно сильные и уверенные, судя по профессиям, люди.

— Может, это не маньяк вовсе? — предположил Горохов. — Серийный убийца без мании и без всяких психологических закидонов. Просто холодный расчет.

— Тогда каков мотив? — пожала плечами Света.

— Вот это нам и предстоит выяснить, — Горохов что-то тем временем записал в своем блокноте.

Я обошел каталку с трупом с другой стороны.

— А почему у трупа на правом плече вырезан лоскут кожи?

— Все-то вы увидите! — улыбнулась мне медичка. — Я до этого еще не дошла. Это самое интересное. Извините, вас как зовут? Лицо мне ваше почему-то знакомо.

— Петров Андрей Григорьевич, — улыбнулся я в ответ, ловя на себе косые взгляды Светы.

— Петров? — оживилась девушка, официоз в ее голосе вдруг исчез, она с нескрываемым интересом уставилась на меня. — Случайно не тот самый Петров, который возглавляет спецгруппу по розыску маньяков?

Теперь уже косые взгляды на меня кидал Горохов.

— В нашей группе старший Никита Егорович, — кивнул я на следователя, который недовольно закряхтел.

— Извиняюсь, но про Никиту Егоровича я ничего не слышала, а про вас в «Комсомольской правде» читала. Там и фотография ваша даже была. Признаться, восхищаюсь вашими методами работы.