Курсантка с фермы. Адаптация к хитрости
Шрифт:
— Нина обвиняет меня в том, что я ей не помог, — заявил центаврианин. Ридис при этом словах оторвался от планшета, а Круек — от разглядывания своих рук. Брови Тулла поползли вверх:
— Что-о-о?
— То, что я старшина группы, не означает, что я должен подтирать слезы плачущим девушкам, — отчеканил Экри. — Если Ветрова сама не может себя защитить, ей не место в академии.
Мои щеки запылали. Я знала, что симпатична Ниджеру, и что он рад со мной поболтать. Но его центаврианская гордость была задета (видимо, моим «ядовитым тоном»), и Экри решил поставить меня таким образом
— Все правильно, — встряла Круек. — Ветрова слабая. Уже все регенерационное на нее извели. Мы не должны за ней бегать и защищать.
— Впервые согласен с тобой, — чопорно сказал Ниджер, избегая, впрочем, смотреть мне в глаза.
— Нина, что случилось? — спросил Слагор.
— Ничего, — только и удалось сказать мне.
Парни Линды не довели меня до слез даже искусно наведенной панической атакой, а вот Ниджер почти довел. Не знаю, как мне удалось сдержаться и не разреветься при всех; я пошла к двери. Тулл заметил, наверное, что у меня заблестели глаза, и принял решение. Неправильное, правда…
Если бы я и захотела помешать, у меня бы не вышло. Тулл бросился к Экри, схватил его за грудки и начал трясти, при этом Экри стукался затылком о стену. Он пытался освободиться, но в силовых приемах был не так хорош, как Тулл.
Круек расхохоталась, считая, что все это очень смешно, а Ридис кинулся к парням, разнимать. Наверное, и мне нужно было броситься вслед за Динри, чтобы разнять парней, но я осталась на месте, пытаясь справиться с собой и не реветь. Слишком уж больно зарядил Ниджер словесной пощечиной…
Тулл стряхнул Ридиса, но тот снова на него кинулся. Экри всадил кулак в живот Тулла, орионец согнулся и чуть ослабил хватку, Ридис, державшийся за орионца, порвал воротник его кителя, но это никого не остановило. Тулл отпустил Экри, Экри ударил ногой по голени Тулла.
— Прекратите! — призвал Ридис. Тулл отцепил от себя апранца и отшвырнул, чтобы не мешался; апранец полетел на ближайший стол.
Браслеты курсантов зажглись предупреждающим красным, но они не обратили внимания. Драка прекратилась только, когда в комнату досуга вбежали дежурные старшекурсники-силовики и разняли парней. Скрутив, дежурные увели драчунов. В комнате досуга остались только мы с апранкой.
Круек поглядела на стол, на меня, и цокнула языком:
— Все из-за тебя.
Я промолчала. С одной стороны, мне было приятно, что Тулл бросился «учить» Экри из-за меня, с другой стороны — дерущиеся перед самими играми чемпионы — это, выражаясь словами Солда, «крах». А уж про «сплоченность» нашей команды и говорить нечего! Что же за день такой неудачный?
Вслед за силовиками в комнату ворвался и Солд:
— Что это, черная дыра вас поглоти, было?
— Ветрова раззадорила парней на драку, товарищ лейтенант, — доложила Круек.
— Ветрова, — с непередаваемым чувством произнес Солд, — объяснись.
— Не могу знать, почему так вышло, товарищ лейтенант.
— Явишься на отработку после отбоя в рабочей форме одежды! Круек — о наказании узнаешь у своего куратора! А теперь вон отсюда обе!
Оскорбленная неверием апранка порывисто вышла в коридор, а я осталась на месте. Что я такого сделала,
— Товарищ лейтенант, ни я, ни Круек, ни Ридис к драке отношения не имеем, и отрабатывать не обязаны.
Сначала последовала опасная пауза, а потом у Солда задергалось правое веко.
— Десять отжиманий!
— Товарищ лейтенант, я настаиваю: ни Круек, ни Ридис, ни я отрабатывать не обязаны!
— Двадцать отжиманий!
— Товарищ лейтенант, это несправедливо!
— Тридцать!
Я была готова продолжать спорить, но разум, наконец, взял верх над чувствами, и я приняла позу для отжиманий. Один, два, три… Солд, зараза, не все мои отжимания засчитал, и отстал только, когда я бухнулась на пол в изнеможении.
— Встать.
Я поднялась, поправила трясущимися руками галстук и свирепо взглянула на лейтенанта. В этот момент он мне не то, что нравился, я его почти ненавидела!
— Вон!
Вечером, перед отработкой, я встретилась с командой. Круек стояла с каменным лицом, Экри дулся, Тулл бросал нехорошие взгляды на Экри, и только мы с Ридисом нейтрально глазели на кураторов силовиков, связистов и разведчиков. Каждый высказался о том, что команда — это одно целое, семья, и драться с членами семьи — это ниже достоинства горундского гражданина. Влетело всем. Мне и Экри — за провокацию, Ридису — за неправильное вмешательство, Туллу — за драку. Но больше всего пропесочили апранку за то, что она, как капитан команды, ничего не предприняла. Кураторы отняли у нас право на посещение родственниками в академии и лишили трех дней отдыха будущего увольнения.
Затем кураторы увели подопечных отрабатывать проступок.
Нас Солд заставил убираться. За три часа уборки мы не перемолвились и словом, и сильно устали. Таскать мешки, разбирать уборочных роботов, чистить их своеобразные уборочные детали, смазывать, крепить, наполнять очистителями, потом браться за следующие оказалось не так-то легко… Но, несмотря на усталость, мне стало легче, и я перестала грузить голову мыслями о несправедливости. Кураторы не свалили все беды на меня, хотя это было бы очень удобно, значит, я здесь не на птичьих правах.
Под конец отработки Солд отправил парней наружу, проверять что-то с подсветкой, а мне дал приказ сложить все чистящие средства в выдвижные панели. Сам лейтенант расселся около двери.
Мне в голову пришла идея, как перевести его мысли обо мне в более приятную плоскость. Я зашла в знакомую уже каморку, «случайно» пролила на спину и плечо очиститель. Затем я разлила немного средства под своими ногами. Оставалось лечь на пол и громко «упасть». Солд должен был ринуться в каморку, увидеть несчастную меня без сознания, и начать приводить в чувство. При этом мужчина должен был заметить, что верх моего комбинезона сползает и немного оголяет шею и плечо, и что волосы мои красивыми черными потеками лежат на полу, и что губы призывно розовеют.