Курсанты Академии

Гаррисон Гарри

Он пытался объяснить им, что ни в чем не виноват, но, вот в чем именно они его обвиняли, никак не мог сообразить.

Он проснулся и увидел, что дверь в темницу распахнулась. И подумал сперва, что ему пришли сказать, какое принято решение. Но, как оказалось, ему принесли поесть. Обед состоял исключительно из фруктов и орехов. Он никогда не видел и не пробовал ничего подобного, но выглядели они вполне съедобными. Принесли ему и воду. В жестяных банках из-под машинного масла, но они были тщательно отмыты и маслом совсем не пахло. Позже Хеллман узнал, что

на самом деле в них никакое масло не хранилось, хотя название его значилось на банках. Откуда ему было знать, что у охотников есть свои традиции и церемонии и что многие предметы домашнего обихода они склонны украшать приятными их сердцу словами и символами.

Роботы, которые принесли еду и питье, ни на какие вопросы не отвечали. Стояли и молча ждали, когда Хеллман закончит с трапезой. Ему показалось, что они наблюдают за ним с любопытством. Но он так проголодался, что решил не обращать внимания и вскоре съел все до крошки. Они забрали плоские оловянные тарелки, на которых принесли еду, а жестянки с водой оставили. И удалились.

Время шло. Часов у Хеллмана не было, а связаться с бортовым компьютером и узнать, который теперь час, он не мог. По приблизительным его подсчетам, прошло уже несколько часов. Его все больше раздражал робот, запертый с ним в той же комнате. Он тихо и абсолютно неподвижно сидел в углу и, похоже, впал в полное оцепенение.

Наконец Хеллману все это надоело. Скука может подвигнуть человека на самые отчаянные поступки.

И вот он подошел к роботу и приказал:

— А ну, говори что-нибудь!

Робот приоткрыл красный глаз. Потом зеленый.

Взглянул на Хеллмана и покачал головой. Что, очевидно, означало "нет".

— Потому, что они подслушивают нас, да?

Робот кивнул в знак подтверждения.

— Да какая нам, собственно, разница, подслушивают или нет?!

Робот отчаянно и суетливо замахал руками. Значение этих жестов Хеллман интерпретировал так: "Ты просто не понимаешь".

— Я просто не понимаю, да? — спросил он.

Робот кивнул.

— Но как я могу понять, если ты ничего не объясняешь?

Робот пожал плечами. Тоже вполне понятный и универсальный жест, означавший "Что я могу поделать?"

— Тогда я тебе подскажу, — Хеллман говорил шепотом, но в голосе его слышался еле сдерживаемый гнев. — Ты меня слышишь?

Робот закивал.

— Если не начнешь говорить сейчас же, вырву тебе один глаз. Ну, скажем, вот этот, зеленый. Потом опять задам вопрос. А если и на него не ответишь, вырву второй, красный! Ясно тебе?

Робот молча смотрел на него. Только теперь Хеллман заметил, какое подвижное у него лицо. Оно вовсе не было сделано из цельного куска металла, нет. Оно было собрано из множества крохотных пластин, и каждая пластина была размером около квадратного дюйма, и каждая могла двигаться. Это было лицо, способное отражать мысли, чувства и настроения. И в этот самый момент на лице робота отражался самый неподдельный страх. А также недоверие и гнев, в то время как Хеллман надвигался на него со зверским выражением на лице.

— Не надо

насилия, — сказал робот.

— Вот и чудесно. И причин хранить молчание тоже нет, верно?

— Думаю, нет, — ответил робот. — Просто мне сперва показалось, что лучше нам с тобой не разговаривать. А то охотники за машинами еще могут подумать, что мы замышляем против них заговор.

— С чего бы это им думать такое?

— Неужто ты еще не понял, что обитающие здесь, на планете Ньюстарт, существа крайне чувствительно реагируют на появление пришельцев. Эти охотники за машинами — очень подозрительные люди.

— Никакие они не люди, — сказал Хеллман. — Они роботы.

— Поскольку наделенные интеллектом роботы обладают теми же возможностями, что и люди, то мы уже не проводим больше различий между ними и людьми. Это, знаете ли, очень предвзятый и расистский подход.

— Хорошо, не буду, — сказал Хеллман. — Я всегда очень позитивно воспринимаю критику. Так ты говоришь, они подозрительны?

— Но ведь это и понятно, разве нет? Они отделяют себя от принятого на Ньюстарте образа жизни и развития. А все изолированные группы подвержены ксенофобии.

— Гляжу, ты знаешь много хитрых словечек, — заметил Хеллман.

— Я должен. Ведь я по профессии библиотекарь.

— Мне показалось, эти охотники не испытывают особой любви к чтению.

— Я работал библиотекарем не здесь, — робот тихо и печально усмехнулся. — Я вообще не из этого племени. Я работал в Центральной библиотеке в Роботсвиле.

— Роботсвиле? Это что же, город такой?

— Самый крупный город на Ньюстарте. Ты наверняка о нем слышал.

— Да я вообще не из этих краев, — сказал Хеллман. — Я с планеты Земля.

— Ты с другой планеты? — робот сел и изумленно уставился на Хеллмана. — И как же ты сюда попал?

— Ну, очень просто. Прилетел на космическом корабле.

— Угу… — протянул робот.

— Не понял?

— "Угу" — это очень распространенное в Роботсвиле выражение. Означает, что тут открывается очень много самых разнообразных возможностей.

— И в чем же они конкретно заключаются?

— Видишь ли, ситуация сейчас на Ньюстарте напряженная. Творится масса самых разных вещей. И твое прибытие может иметь самые непредсказуемые последствия.

— О чем это ты? Что у вас происходит?

Тут Хеллман услышал, как в замке поворачивается ключ.

— Боюсь, у меня уже нет времени тебе рассказать, — шепнул робот. — Бог знает, какую судьбу уготовили нам эти варвары. Кстати, забыл представиться. Я Хорхе, — он произнес это имя с настоящим испанским акцентом.

— Хорхе? Как Хорхе Луис Борхес? [10] — спросил Хеллман. Терпения у него хватало лишь на чтение коротких рассказов, а потому этого писателя он знал.

10

Аргентинский писатель, автор стихов и прозаических миниатюр.