Курский излом
Шрифт:
Уже утром начальник войск НКВД по охране тыла Воронежского фронта генерал–майор Панкин отдает боевое распоряжение № 00/21 об усилении охраны тыла и службы заграждения 6-й гв. А. Он оперативно перебрасывает дополнительные силы 128-го погранполка НКВД и выводит часть сил 90-го погранполка НКВД для прикрытия прохоровского направления и тыла 31-го тк. Процитирую этот документ:
«1. Командиру 90-го пограничного полка участок, охраняемый 1-м батальоном, передать для охраны командиру 1-го батальона 128-го погранполка, 1-м батальоном к 21.00 07.07.1943 г. организовать службу на рубеже: Зорино, Шипы, [668] Пересыпь, Веселый, Васильевка. Штаб батальона дислоцировать Нижняя
2. Командиру 128-го погранполка 1-м батальоном принять под охрану участок, охраняемый 1-м батальоном 90-го погранполка, и к 15.00 07.07.1943 г. организовать службу на указанном рубеже. Заставы дислоцировать: Пселец, Чибисовка, Луг, Колбасовка. Штаб батальона дислоцировать свх Озерки.
2-й и 3-й батальоны к 21.00 07.07.1943 г. передислоцировать на рубеж: Прилипы, Гремучий, Сергеевка, Петровка, Васильевка, Кондровка, Масловка, Кухлиевка, 2-я Ивановка, Короткое. Штаб 3-го сб дислоцировать Вязовое, штаб 2-го сб Юрьевка. Штаб полка дислоцировать Чаплино.
3. На указанных рубежах организовать усиленное патрулирование в течение круглых суток между подразделениями. Всех задержанных военнослужащих, неорганизованно отходящих с поля боя, направить по своим частям и соединениям. Усиленное несение службы наблюдения за воздухом, оказание помощи летчикам подбитых наших самолетов и задержание сбитых самолетов противника»{622}.
Подобные мероприятия проводились в двух случаях: если уже начался массированный отход личного состава с передовой и необходимо переломить ситуацию и срочно удержать бегущие войска или командование ожидало на этом участке сильный удар противника, поэтому страховалось. Ожидая, что может нечто подобное произойти. В данном случае первый вариант отпадал, пехотные части здесь закрепились к утру 7 июля, да их и было–то здесь немного. А вот то, что немцы продолжат с прохоровского направления наносить мощные удары на север и северо–восток, для командования фронтом было очевидно. Поэтому сосредоточение частей заграждения казалось далеко не лишним.
Начали терять боеспособность и отдельные артчасти, причем не в боях, а как раз после них. При маршах к передовой терялись целые батареи и дивизионы. Командующий артиллерией 6-й гв. А генерал–майор Д. И. Турбин был вынужден издать жесткий приказ № 059, в котором указывалось:
«Целым рядом командиров артиллерии армии и фронта обнаружены болтающееся люди из различных артиллерийских частей армии. Имеют место факты отсиживания в тылу целых подразделений. 14 орудий 14-й исбр в населенных пунктах Шипы, Зоринские Дворы отсиживались в течение 3-х суток. Болтающийся личный состав в действующих частях числится как погибший, а отсюда потери ненамеренно даются [669] преувеличенные, что неверно ориентирует штаб артиллерии армии.
…Отсиживание в тылу граничит с трусостью, а трусость есть измена Родине.
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Командиров, отсиживавшихся по тем или иным причинам в тылу, арестовать и предать суду Военного трибунала как за оставление поля боя без приказа вышестоящего командира.
2. Командующим артиллерией корпусов, штаба артиллерии армии на перекрестках и стыках дорог организовать пункты по проверке идущих в тыл одиночек, грузовых автомашин и орудий. Всех незаконно следующих задерживать и направлять в штаб артиллерии армии»{623}.
Войска на передовой начали испытывать серьезные перебои с обеспечением продовольствием, боеприпасами, эвакуацией раненых. По вине отдельных командиров в тыловых подразделениях царили неразбериха и паника. Так, в силу неорганизованности и разгильдяйства за три дня боев только в дивизии полковника А. И. Баксова врагу были
«7–8 июля 1943 г. в период отхода частей 67-й гв. сд заместитель командира по тылу гв. подполковник Сандлер и начальник ВТС дивизии гв. майор Правдюк проявили бездеятельность и растерянность, не приняли мер к эвакуации горючего. В результате противнику оставлено 2150 кг.
В это же время по вине гв. подполковника Сандлера, начальника ПФС гв. лейтенанта Каплун и начальника ПХП гв. лейтенанта а/с Назаренко оставлено противнику 2797 кг печеного хлеба и 4892 кг муки.
Гв. подполковник Сандлер вместо личного руководства тылами частей дивизии самоустранился от руководства, оторвался от своих частей и своими действиями способствовал панике»{624}.
А вот вторая выдержка — из распоряжения командира 28-й оиптабр 6-й гв. А майора Косачева своему заместителю по тылу:
«Подтверждаю вторично, отданное мной 7.7.43 г., распоряжение о сборе всего брошенного тыловыми подразделениями имущества в районе 1-й Ивановский Выселок, свх Комсомолец и в других местах. [670]
Прекратить царящую у вас анархию. Из Камышевки, без моего ведома, никуда не переезжать. О переброске брошенных 40 бочках ГСМ и боеприпасов у свх Комсомолец доложить мне сегодня к исходу дня.
Займитесь тылами полков, окажите им всестороннюю помощь. Примите совместно с майором Пироговым все меры к восстановлению и ремонту автотранспорта»{625}.
Учитывая состояние 6-й гв. А, не случайно ответственность за удержание обороны руководство фронта возложило на войска 1-й ТА. Но танковая армия изначально не была рассчитана на оборону самостоятельного участка, тем более столь протяженного. Для укрепления рубежей ее корпусам катастрофически недоставало пехоты и артиллерии, особенно гаубичной. Кстати, нехватка тяжелых орудий была одной из главных бед Воронежского фронта. Основная часть 122-мм и 152-мм гаубиц находилась в 6-й гв. А. Перед началом операции Н. Ф. Ватутин передал ей две тяжелые пушечные бригады по два полка в каждой и отдельный пушечный артполк. В общей сложности к 64 122-мм гаубицам семи стрелковых дивизий армия получила дополнительно 102 гаубицы. Теперь, в условиях, когда ее стрелковые дивизии потеряли значительную часть личного состава и вооружения, прежде всего танкового и минометов, этот артиллерийский каркас играл важную роль в удержании их обороны.
Тяжелые орудия позволяли: во–первых, не допускать к боевым порядкам оборонявшихся атакующую пехоту (даже на БТРах) и танки противника, открывая так называемый заградительный огонь, во–вторых, уничтожать узлы сопротивления, склады боеприпасов и ГСМ, вести контрбатарейную подготовку, то есть наносить удары по огневым позициям его артиллерии, и, в-третьих, гаубицы были незаменимы при срыве попыток врага форсировать водные преграды и создать плацдарм. 1-й ТА гаубичных и пушечных частей не полагалось, поэтому к началу боевых действий их у нее и не было. Штат танковой армии не был рассчитан на то, что она будет выполнять функции общевойсковой и в силу этого возникнет крайняя нужда в тяжелой артиллерии. Командование в вышестоящих штабах рассчитывало, что при вводе в бой ее бригады поддержит артиллерия общевойсковой армии и фронта. Хотя в ходе формирования армий однородного состава ряд командармов указывали на эту проблему, отмечая, что без гаубиц бороться с мощными узлами ПТО врага танкистам просто нечем, но их, практиков, как часто это бывало, в высоких инстанциях не слушали и не услышали. [671]