Кусачий клуб
Шрифт:
Что вообще кто-либо твоего возраста может знать о выживании в аду? — Ее голос был острым, как лезвие, что Клер редко приходилось слышать. — Человек, охраняющий тебя сегодня, знает ад, очень хорошо. Он может рассказать тебе, на что походило выживание в лагере для военнопленных, когда есть нечего, кроме ползающих насекомых и гнилого хлеба, в течение многих лет, пока однажды ночью его жизнь не была…
— Спасена, — сказал охранник в вязаной рубашке.
— Спасена, одним из нас, — закончила Амелия тихо. — Спроси его о доброте обращения с тобой, а потом говори со мной или с ним об адской дыре. —
Ты можешь снять кодировку и указать нам местоположение, где эти… люди устраивают и транслируют их поединки?
— Да, — сказал Ким. Она отыскала грубое пятно на столе своим коротким, хорошо погрызенным ногтем. — Я могла бы это сделать. Но не бесплатно.
Амелия не выглядела слишком удивленной:
— Твоя цена?
— Я хочу выбраться отсюда.
— Это не произойдет. И ты знаешь что этого не произойдет.
Ким улыбнулась, глядя на колени — тайное, циничное выражение, которое заставило Клер ощутить небольшой прилив тревоги. — О, я этого не знаю. Вы хотите сохранить большой секрет Морганвилля, не так ли? Как вы собираетесь это сделать с миллионами людей, наблюдающими за скалящимися друг на друга вампирами на платных видео? Возможно, большинство в это и не поверят, но, возможно, некоторые всё-таки поверят, возможно, кто-то решит прийти проверить это, например, группа репортеров. Куда вы тогда сбежите?
— Дальше и быстрее, чем сможешь ты, Ким. Лучше бы тебе помнить это.
Ким ничего не ответила. Амелия, обменявшись взглядом с Клер, покачала головой.
— Отведи ее обратно в камеру, пожалуйста. Мы ничего не добьемся.
— Подождите! — Произнесла Ким, когда стоящий за ее спиной вампир шагнул вперед. — Подождите. Вам нужны эти люди, верно? Я могу их найти. Я, вероятно, единственная в Морганвилле, у кого есть к этому навыки.
— Я в этом сомневаюсь, но ты единственная, к кому у меня есть легкий доступ.
— Тогда решено. Что я получу за это?
Глаза Амелии покраснели — мутные, малиновые, пославшие предупреждающее покалывание по коже Клер, как ощущение перед ударом молнии. — Ты переживешь эту встречу со мной, девочка. И я предупреждаю тебя, что возможность слабеет с каждым неприятным словом, которое ты произносишь. Будь осторожна.
— Вы не сделаете этого. Вы такая же, как и она. — Одним движением глаза Ким включили Клер в ее презрение. — Много слов, мало дела.
Амелия улыбнулась, очень медленно. Это была одна из наиболее тревожных вещей, которые Клер когда-либо в ней замечала… как будто маска разделилась и что-то ужасное выглянула из ее глаз. Ким тоже это увидела. Ее наручники щелкнули, когда она, инстинктивно, попыталась отстраниться. — О, дитя, — сказала Амелия. — Я работала очень усердно, чтобы достичь этого образа, потому что правитель должен выглядеть благочестивым, справедливым и милосердным. И тебе не хотелось бы наблюдать как я принимаю меры. Я, в конце концов, дочь своего отца. Теперь. Ты окажешь требуемую мне помощь, проследив сигнал, что нашла Клер, и будешь благодарна за то, что я решила позволить тебе жить в твоем нынешнем комфортном
Амелия редко проявляла власть, которой, знала Клер, она владела, но она почувствовала это теперь — тяжелую, удушливую, полную ужаса. Она давила на всех в комнате, она даже видела, как съеживаются другие вампиры.
Но в основном, сила власти была направлена на Ким, которая рассыпалась, как сахарное печенье. — Ладно, — сказала она, примерно после секундной задержки ложной бравады. — Но я не могу сделать это здесь. Мне нужен доступ к интернету.
— Мы можем устроить это.
— И мне нужно выбраться отсюда. Хотя бы ненадолго. — Ким подняла глаза, и Клер поняла, что, невероятно, но она все еще пыталась торговаться. Может быть, после всего пережитого, она была не таким уж сахарным печеньем. — Один день. Всего один день. Мне нужно… мне нужно видеть солнце.
Амелия не двигалась, и давящая атмосфера не спадала, но, наконец, она царственно кивнула и отступила назад. Было чувство, будто шторм прошел без разрушений, и Клер инстинктивно сделала глубокий вдох, и услышала, как Ким сделала то же самое. — Один день, — сказала Амелия. — Сначала, ты найдешь для нас источник передачи.
После этого ты будешь находиться под бдительным наблюдением в своем отпуске. Мистер Мартин пойдет с тобой… — мистер Мартин, стоявший позади Ким вампир, склонил голову. — И Клер.
— Подождите, — сказала Клер, одновременно с Ким. В голосах обеих прозвучали идентичные нотки тревоги. Клер продолжила говорить.
— Вы заставляете меня остаться с нею?
— Тебе она не нравится, — сказала Амелия. — И поэтому ты не позволишь ей никаких… нарушений, я думаю, ты сигнализируешь о них. При первом же намеке плохого поведения Ким, сообщи мистеру Мартину, если он к тому моменту еще не будет знать, и она будет немедленно возвращена в заключение.
— Но я…
— Никаких возражений, — сказала Амелия. — Вопрос решен. Мистер Мартин, обеспечьте девушке доступ в интернет, но я хочу, чтобы он тщательно контролировался. Не оставляйте ее ни на минуту. Вы поняли?
— Да, Основатель. — Мистер Мартин склонил голову. — Что, если она не сможет выполнить задачу?
— У нее есть час, — сказала Амелия. — Если она не сможет решить проблему в эти сроки, я в ней больше не нуждаюсь.
Ким, крутая она цыпочка или нет, вздрогнула при этом заявлении. Не было никаких сомнений в смысле сказанного.
— Часа недостаточно!
— Я искринне надеюсь что ты ошибаешься, — сказала Амелия. — Давай назовем это…мотивацией.
Клер испытала неожиданное чувство сочувствия к пораженному выражению Ким… Она не так давно была в подобном положении. Над ней нависнет угроза смерти или пострадают ее друзья и семья, если она не сможет оправдать ожиданий Амелии. Это не было удобным состоянием, особенно если ты не уверен, что сможешь это сделать.
Но, после всего, Клер просто не могла сильно ей симпатизировать. Ким была хладнокровным социопатом, по крайней мере, насколько Клер могла судить, и она никогда не выказывала каких-либо признаков раскаяния. Не было смысла сочувствовать кому-то, кто повернулся и вонзил бы нож в спину, с улыбкой.