Куяшский Вамперлен

Акайсева Анастасия

— Царапина?.. То есть как? Я не умираю? Ты уверен?

Извернувшись, я попыталась нащупать рану, но аспирант перехватил мою руку.

— Не трогай. Нужно обработать. Пошли наверх.

С каждым шагом по лестнице мир вокруг снова обретал краски. Кажется, теперь всё стало даже ярче, чем накануне. В комнату Ямато я впорхнула уже новым человеком. Словно феникс, сгоревший и возродившийся из пепла, я вновь раскрыла объятия навстречу жизни. Как же это всё-таки здорово, быть живой!

— Раздевайся.

—

Что?

— Раз-де-вай-ся, — по слогам повторил лженаречённый. — Сними эти грязные тряпки.

Я окинула взглядом свою одежду — действительно, теперь она напоминала именно их.

— Выйди.

Аспирант театрально возвёл глаза к потолку, но просьбу всё же исполнил.

Превозмогая боль в плече, теперь ставшую такой неприятно-отчётливой, я избавилась от лохмотьев, некогда бывших моим любимым свитером и вываленных по колено в грязи джинсов. При мысли о том, что теперь я нахожусь в комнате лица противоположного пола в одном нижнем белье, становилось неописуемо стыдно, посему я поспешно сдёрнула с кровати простыню и несколькими слоями обмотала вокруг груди на манер платья.

— Всё.

Скрипнула дверь и, порывисто вздрогнув, я зажмурилась так, что в ушах зазвенело.

— Расслабься, бить не буду. — Ямато небрежно опустился на кровать позади меня.

Я послушно кивнула и попыталась следовать его совету, но, едва лекарство обожгло края раны, снова непроизвольно съёжилась.

— У-у-у!

— Хочешь разбудить тётю?

Закусив губы, я подавила очередной стон. Пульсирующая боль теперь колотила плечо так, что глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Один за другим я медленно проходила круги ада, томительно ожидая, когда же пытка завершится. Кажется, минуло столетие прежде, чем это случилось.

— Молодец, хорошая девочка. — Ямато отложил аптечку и взялся за бинты.

Я непроизвольно вздрогнула, когда его пальцы скользнули по моей обнажённой коже. Когда же он положил руку мне на плечо, дабы придержать бинт, голова закружилась, а сердце, казалось, подскочило в груди так, будто собиралось поставить мировой рекорд по прыжкам в высоту.

— Не трогай меня, — с раздражением, за которым скрывалось смущение, выпалила я.

— Почему?

— Потому что…я порядочная девушка, и это противоречит моим убеждениям.

— Значит, ты порядочная девушка?

— Именно.

— Э-э, а выглядит так, будто ты думаешь о чём-то извращённом. У тебя даже уши покраснели.

— Идиот.

— Значит, я прав?

— Идиот!

— Ну знаешь ли…

— Иди…

В первое мгновение я не поняла, что произошло — словно бы в двоичной системе моего сознания, состоящей сплошь

из нулей и единиц, появился неизвестный знак, вызвавший необратимое зависание — а когда поняла, то не поверила. И лишь когда Ямато, отстранившись на мгновение, испытующе заглянул мне в глаза, а затем его губы снова накрыли мои, осознание случившегося ударило в голову. Ударило так, что я, кажется, впервые в жизни упала в обморок.

Глава 16

Когда я проснулась, за окном было темно. Ещё или уже — не понятно. Общее состояние разбитости дополнялось возникавшей при резких движениях болью в плече. В довершение, пытаясь добраться в потёмках до выключателя, я треснулась ногой о какую-то железяку. Мысль о том, что это и откуда взялось в моей комнате, помогла осознать, что вообще-то эта комната не моя. Мгновенно возвратившееся смущение краской разлилось по щекам. Ямато меня поцеловал. Зачем? Я ему нравлюсь? Или же он просто дурачился? Последнее больше походило на правду…но верить почему-то хотелось в первое… Я отчаянно затрясла головой, отгоняя наивные мечтания: сколько можно наступать на одни и те же грабли? Нафантазирую сейчас всяких глупостей, вроде любви до гроба и скорой свадьбы, а окажется, что для Ямато этот поцелуй вообще ничего не значил.

От расстройства, в которое привели меня собственные умозаключения, очень захотелось есть, а потому, заскочив в свою комнату, дабы привести себя в порядок, я спустилась на кухню. Лженаречённый, как и предполагалось, обнаружился там.

— Доброе утро. — Я старалась, чтобы голос звучал естественно, но он больше походил на скрежетания ржавого робота. Вдобавок ещё и щёки пылали так, будто за ними спрятали раскалённый кипятильник. Сунь я теперь голову в воду — ручаюсь, она бы вскипела.

— Вечер, — не отрываясь от компьютера, поправил фольклорист.

— Ого! Выходит почти восемнадцать часов проспала — личный рекорд.

Он никак не отреагировал на мою неуклюжую попытку пошутить.

— Можешь в свою комнату возвращаться. Я там прибралась за собой.

— Хорошо. — Лженаречённый захлопнул ноутбук и, сцепив руки под подбородком, выжидательно уставился на меня. — Но сперва поговорим о том, что случилось вчера.

— А что случилось вчера? — Всё. Конец. Сейчас я начну заикаться и полыхать, как знамёна Красной армии, а он — издеваться надо мной.

— Это я у тебя хотел спросить. Один дед на всё село хвастает, что прошлой ночью подстрелил Куяшское чудовище. Почему мне кажется, что ты к этой истории имеешь непосредственное отношение?

— Наверное, потому что это действительно так, — честно призналась я, чересчур радостная оттого, что он свернул на безопасную для моего душевного состояния тему.

— Внимательно слушаю. — Ямато говорил спокойно, но проскользнули в его голосе нотки, тонко намекавшие, что если ему не понравятся мои объяснения, славный подвиг деда с ружьём будет довершён.

— Вчера я вышла тебя искать и встретила Жозефа. Он предложил сходить с ним за кровью. Я подумала, что это шанс собрать редкую информацию о вамперленах и согласилась. Всё шло отлично, но когда мы уже почти закончили, нас засёк хозяин дома. Он начал палить из ружья и попал в меня. Вот и всё.