Куявия
Шрифт:
– Там достаточно высоко, чтобы ее видели издали… Повесь эту артанскую пособницу!
Антланец повел бровью, Комам и Болгор соскочили на землю, из-за спины княгини выметнулись люди с оружием, Коман оскалил зубы, страшно затопал ногами, защитники пугливо попятились. Антланец схватил сзади Подгорного и сжал в объятиях. Тот вспикнул, захрипел.
Болгор зашел сзади Гертруды и положил ладони на ее плечи. Бусел и Крица, обнажив мечи, озирались по сторонам, но напуганные обитатели особняка разбежались. Гертруда с ужасом смотрела на Иггельда. Иггельд обратил взор на Подгорного.
– Глупо
Подгорный задвигался в железных объятиях Антланца, ответил хрипло, тяжело, но с достоинством:
– Пока я не отпущен со службы, я выполняю ее приказы.
– Но она тебя не отпустит.
Подгорный сказал убитым голосом:
– Я знаю. Но моя честь не позволяет…
Иггельд медленно повернулся к хозяйке:
– Я приговариваю вас к повешению на воротах собственного дома. Если хотите, чтобы я хоть чуть был снисходительнее, я советую сейчас же освободить этого благородного юношу от его присяги.
Она в ужасе вскинула высокие брови:
– Вы вольны надо мной, но не над моими подданными!
Иггельд кивнул.
– Да, это верно… Эй, Коман! Принеси веревку. Не найдешь шелковую, можно простую…
Коман, жутко улыбаясь, вытащил из седельного мешка веревку. В молчании все смотрели, как он умело и быстро сделал петлю, повернулся к молодой вдове. Иггельд сказал нетерпеливо:
– Вина княгини доказана, больше здесь задерживаться нечего. Заканчивай, а завтра я пришлю сюда другого хозяина.
Они поворачивали коней к воротам, когда раздался ее пронзительный крик:
– Господин!.. Подождите!.. Моя слабость виной!.. Мне так страшно одной, а только он доблестный и неустрашимый защитник…
Иггельд обернулся, указал в сторону Подгорного. Княгиня поторопила:
– На колени, Подгорный!.. Скорее же!.. Данною мне властью освобождаю вас от службы и всех повинностей, которые вы обязывались исполнять мне и моему роду. Можете встать.
Подгорный не встал, а подпрыгнул, сияющий, счастливый.
Иггельд спросил хмуро:
– Что теперь?
– Я ваш, – ответил тот с жаром. – Располагайте мною! Хоть к Ящеру в подземный мир, хоть на артан, хоть телеги таскать вместе с лошадьми – все выполню, роптать не стану!
Иггельд двинулся в Родстан, но застал там одни развалины, оттуда пошел в Немежу и Уржузель. Кроме Елинды, его сопровождали теперь Ясинец, Рогоза – все великие и знатные, именитые и могущественные. Слух докатывался до ближайших городов и деревень, спешно прибывали беры со своими прекрасно вооруженными отрядами, беричи с небольшими группками, мелкие вотчинники, песиглавцы, даже простые мужики, им оружием были простые дубины, вилы или косы. Тоже клялись истребить артан до единого, хотя им от артан доставалось меньше всего.
Из Верхней Куявии, помимо обещанных Хуртечей семи тысяч конников и лучников, приехали даже женщины на легких быстроногих конях: хорошо вооруженные, умелые в скачке. Иггельд заколебался, как с ними поступить: артане поднимут па смех, потом озлился и
Пока что двигался по землям, где артане прошли, по не остались, край бедный в сравнении с другими, а в Куявии сел и городов слишком много, чтобы везде расставить артанские гарнизоны.
Время от времени он отъезжал в сторону, за ним везли телегу, нагруженную мясом. Мясо выкладывали на расстеленные скатерти, не кормить же дракона самого Иггельда с земли. Малыш по сигналу Иггельда опускался, жадно и торопливо лопал, телохранители в сторонке почтительно наблюдали, как их предводитель обнимается с драконом, как этот ужасный зверь целует ему руки, что значит даже драконы признают его власть, да как смеют эти ничтожные артане все еще существовать на земле…
Иггельд ждал, пока Малыш проглотит последний кусок, только тогда говорил волшебное слово «Полетаем», и дракон начинал скакать в диком восторге, а потом плюхался животом на землю, вжимался, чтобы любимому папочке легче взбираться ему на загривок.
– Да люблю я тебя, – говорил Иггельд, – люблю…
Малыш от счастья прыгал в небо с такой силой, что Иггельда едва не размазывало по спине, как перловицу па камнях.
В каждом из встреченных городов пли сел ему отводили лучший дом, окружали надежной охраной. Сперва Иггельд пробовал протестовать, но Антланец настоял, сослался на военную необходимость – вождя надо беречь, Иггельд смирился.
Однажды под окнами такого дома шум раздался громче обычного, зазвенело железо, Иггельд поморщился, Антланец сразу же все понял, отправился навести порядок, но двери распахнулись, в помещение вошли пятеро рослых грузных мужчин в сильно иссеченных доспехах. Иггельд ощутил оторопь, почудилось, что уже встречал их, хотя мог поклясться, что видит впервые. Все выглядели жестоко израненными, хотя все держались на ногах крепко, повязки на головах, руках и груди пропитались кровью.
Антланец тоже вытаращил глаза, оглянулся на Иггельда, нахмурился, рука поднялась к амулету на груди.
– Кто вы, ребята?.. Или это колдовство?
Самый старший из пятерки сказал хриплым усталым голосом:
– Меня зовут Третьяк, последний раз меня видели здесь, на равнине, лет десять назад. Как и моих братьев. Правда, вот мои племянники Горюн и Ранк спускаются с гор чаще… Иггельд, сразу скажу, что мы признаем твою власть и клянемся в верности.
Иггельд сказал настороженно:
– Может быть, сперва приведете себя в порядок, отдохнете, а потом эти клятвы?
Третьяк покачал головой.
– Ты не понял, а вон твой телохранитель уже все сообразил. Я – Третьяк, вот – Холод, а это – Ярый. Ты не слыхал наши имена, да и кто их слышал? Но мы – братья Тулея. Да, того самого… Мы вчера попытались отомстить за брата, у нас в горах кровная месть – святое дело, но получилось… гм…
Антланец хмыкнул.
– Ребята, не глупите! Мстить надо самому Придону, а это невозможно.