Кузен Марк
Шрифт:
– Да, - упавшим голосом подтвердила Дамарис, - я согласилась, но мне нужно немного времени, чтобы привыкнуть к ситуации. Это было... таким сюрпризом...
– Она направилась к двери, слыша, как он проговорил ей вслед: - Сюрпризом из разряда приятных, я надеюсь?
– Именно это я и пытаюсь решить.
– В дверях она остановилась и оглянувшись, с вызовом посмотрела на него. Нет уж, Кристиан Марк, думала она, ты очень ошибаешься, если думаешь, что теперь, когда ты сорвал маску, я с готовностью упаду тебе в руки, словно перезревшая слива. Возможно, тебе, говоря твоими же словами, и удалось купить мое согласие, но вот любовь моя не продается. Ее тебе еще придется заслужить.
–
– холодно спросила она.
Он направился к ней.
– Но неужели я не заслуживаю поцелуя?
Дамарис увернулась от него, выскальзывая в коридор.
– Нет, не заслуживаешь, - обронила она через плечо, - и вообще, я не уверена, что шут гороховый - более выигрышная партия, чем старый маразматик.
Она быстро пробежала по коридору, и он сумел нагнать ее лишь у подножия лестницы, где их уже дожидалась Элена.
– Ну куда вы запропастились?
– воскликнула она.
– Нам пришлось начать танцы без вас.
– Она с укором поглядела на своего брата.
– Нужно было окольцевать невесту, - невозмутимо ответил он и заставил Дамарис взять себя под руку.
– А сейчас наш выход.
Они вместе вошли в комнату, откуда была вынесена вся мебель и ярко натерты полы, и где, как и предполагала Дамарис, собрались фермеры-арендаторы и землевладельцы со всей округи вместе со своими женами и взрослыми детьми. Дамарис медленно обошла комнату, пожимая руки тем, кто не танцевал. Многие из этих людей знали ее с самого детства, и говорили ей комплименты, восторгаясь тем, как она великолепно выглядит. Ей было приятно сознавать, что они удивлены ее нынешним обликом и манерами. Многие из них, будучи людьми чуждыми всякому официозу, только теперь начинали сознавать, что на ее фоне их собственные отпрыски выглядят дурно воспитанными простолюдинами. Затем Марк пригласел ее на первый танец; это был вальс.
– Похоже, они просто очарованы тобой, - заметил он.
– Да, гадкий утенок превратился в лебедя, - легкомысленно обронила она, - и все это благодаря мадам Лебрен.
– Ты слишком несправедлива к себе. Та русалочка, которую я встретил на морском берегу, вела себя так естественно и непринужденно.
– Ну да, необработанный алмаз, который ты решил отдать в огранку.
– Дамарис, перестань капризничать. Ты же сама прекрасно понимаешь, что тебе нужно было продолжить образование.
– Которое ты дополнил теми знаниями, которые не дала мадам. Интересно, как бы ты поступил, если бы я поддалась действию твоих чар в Вальмонде? Дал бы мне отставку за недостойное поведение?
– Я никогда не забывал о том, кто ты такая, и как с тобой надлежит обходиться.
– Вот как? Что-то в день пожара я этого не заметила. И уж точно вряд ли то твое поведение можно считать рыцарским. Честное слово, сэр Марк Триэрн, вы меня удивляете! Тем утром вы, похоже, совершенно забыли не только о своем благородстве, но даже о самых элементарных правилах приличия.
– Ты, кстати, тоже тогда не была той маленькой льдинкой, которой пытаешься казаться сейчас, - напомнил он, и она смущенно покраснела. Ладно, Снежная Королева, возможно, ты и злишься на меня, за тот маленький обман, но ведь в конце концов тебе все равно придется сдаться, и с этим уже ничего не поделаешь.
Дамарис краснела и бледнела; он был так уверен в себе и в ней, но она еще не была готова покориться ему, ей было необходимо участие, хоть какое-то проявление нежности, ответного чувства с его стороны, но этот темноволосый, самоуверенный мужчина, что с такой легкостью кружил ее в танце, казался таким же бесчувственным, как гранитный монолит.
Когда же танец закончился, он сказал:
– Сожалею,
У нее тоже не было никаких сомнений на этот счет. В зале нашлось немало ее старых знакомых - по крайней мере, они сами считали себя таковыми, ибо она сама не могла вспомнить почти никого из них - которые просили оказать им честь и станцевать с ними, после чего считали своим долгом представить ей своих сыновей, который, в свою очередь, тоже горели желанием пригласить ее на танец. Несколько раз Дамарис видела Марка, героически танцевавшего с какими-то престарелыми толстухами, однако, она заметила, что он утешал себя танцами Розитой гораздо чаще, чем того требовал этикет. Гибкое тело девушки словно таяло в его обьятиях, а на ее лице при этом было написано выражение райского блаженства. Еще одно сердце, покоренное Марком, подумала Дамарис, и в ее душу закралось тревожное сомнение. А что если между ними все гораздо серьезней, чем ей кажется? Но она позабыла о всех своих опасениях, когда подошло время праздничного ужина, и между тостами Марк объявил об их помолвке.
– Сэр Хью очень этого хотел, - объявил один из старых арендаторов. Жаль, что не дожил он до этого счастливого дня. Старый хозяин был хорошим человеком.
– И новый будет его достойным наследником, - сказал кто-то другой.
– Я сделаю все, чтобы оправдать его доверие, - пообещал Марк. Постараюсь быть хорошим хозяином и добрым соседом. Я здесь совсем недавно, но уже успел полюбить Рейвенскрэг всем сердцем. Приехав сюда, я почувствовал, что вернулся домой.
Они приняли его, с некоторой горечью подумала Дамарис, а меня забыли. Теперь я просто приложение к нему.
Затем она снова танцевала с Марком, но во время танца он казался каким-то отстраненным и озабоченным. Чарующее ощущение волшебства, которое ей довелось испытать в Женеве, ушло безвозвратно. Для него это был лишь очередной танец, который он танцевал по обязанности, так как их брак заключался по необходимости. Дамарис чувствовала, что она лишилась потенциального любовника, но так и не приобрела заботливого защитника, на которого так рассчитывала. И вообще, кто он такой, этот мужчина, с которым ей предстояло связать свою жизнь? Он занял ее место, вскружил ей голову, дав ей взамен бриллиантовое колье и обручальное кольцо. Она вспомнила и о том, что Триэрном он был лишь наполовину, унаследовав многие черты характера, в том числе и южный темперамент, от своей матери, и эта чужая кровь делала его еще более грозным и непредсказуемым. И она вдруг подумала, что ей очень не хватает дедушки, воспоминания о котором жили буквально в каждом уголке этого дома. Он так любил и оберегал ее, как Марку просто не дано.
Гости начали разъезжаться лишь под утро. Хозяева провожали их, и Дамарис стояла рядом с Марком. Последним отбыл тот самый арендатор, выразивший за ужином сожаление о том, что сэр Хью не дожил до этого радостного дня. Это был седовласый почтенный джентльмен, помнивший сэра Хью в дни его молодости, и Дамарис еще ребенком часто бывала у него на ферме. Он задержался дольше других, с ностальгией вспоминая о старых добрых временах, а когда старик наконец уехал, то Дамарис обнаружила, что Марк куда-то исчез. Она направилась к кабинету и остановилась у порога. Просторная комната казалась пустой, но затем она заметила у оконной ниши краешек шали Розиты. Та увлеченно беседовала с кем-то. С кем именно, разобрать было невозможно, ибо собеседника не было видно за портьерой, но говорили они по-испански. Марк? Дамарис поспешно попятилась назад; ведь наверняка они не обрадовались бы ее вторжению. Элена окликнула ее из столовой.