Кузены
Шрифт:
Милли: …
Милли: Упс, не туда написала.
Милли (в личном чате со мной): Втф…
Я, с набитым ртом, давлюсь от хохота. Томас косится на меня:
– Что смешного?
– Да Милли, моя двоюродная сестра, – отвечаю я, проглотив наконец печенье. – Думаю, мы с ней поладим.
– Это хорошо. Хоть лето пройдет не совсем впустую.
Постукивая пальцами по рулю, Томас сворачивает на мою улицу, узкую и петляющую, со скромными одно- и полутораэтажными домами. Предполагалось, что это будет
Томас поворачивает к нашему дому и заезжает на парковку, но двигатель не глушит.
– Зайдешь? – предлагаю я.
– Э-э… – Томас делает глубокий вдох, его пальцы продолжают постукивать по рулю. – Знаешь, я тут подумал…
Я облизываю губы, ощущая вкус корицы и хлора от воды из бассейна. Не дождавшись продолжения, спрашиваю сама:
– Что ты подумал?
Томас как-то напрягается, потом пожимает плечами:
– Ну – не сегодня, наверное. У меня еще кое-какие дела.
Расспрашивать у меня уже нет сил. Подаюсь к нему, чтобы поцеловать на прощание, но он отстраняется.
– Лучше не надо. Не хочу тоже заболеть.
Это как пощечина. Впрочем, поделом – нечего было врать.
– Ладно. Спишемся позже?
– Конечно.
Едва я выхожу из машины и захлопываю дверцу, Томас выруливает задним ходом с парковки и уезжает. Мне становится как-то не по себе. Не то чтобы он обычно ждал, пока я дойду до двери, но и вот так пулей раньше с места не срывался…
Я переступаю порог. Внутри тихо. Когда мама дома, она всегда включает музыку, обычно гранж 90-х, который любит еще с колледжа. На секунду у меня вспыхивает надежда, что никого из родителей нет, но едва я вхожу в гостиную, как замираю, услышав голос отца:
– Уже вернулась? Так быстро?
Внутри у меня все сжимается. Я оборачиваюсь – он сидит в углу, в своем кожаном «писательском» кресле, чересчур большом для тесноватой комнаты. Мама купила его после выхода первого романа, и оно куда уместнее смотрелось бы в одном из тех огромных кабинетов-библиотек с книжными полками от пола до потолка, массивным столом красного дерева и камином. На коленях у отца вытянулась наша кошка Элоиза.
– Как соревнования? – спрашивает он, когда я продолжаю молча на него таращиться.
Он правда думает, что я ему отвечу? После того, что он вчера нам преподнес?! Да, смотрит на меня с совершенно спокойным видом, заложив пальцем страницу в книге. Я узнаю обложку с крупным черным шрифтом названия на фоне приглушенных, почти акварельных цветов. «Короткое и прерванное молчание», автор Адам Стори. Это его собственный роман о бывшем студенте-спортсмене, который добивается успеха в литературе и затем понимает, что хочет просто жить обычной жизнью, – но чокнутые поклонники не оставляют его в покое.
Наверняка отец надеялся, что книга окажется автобиографической. Вышло иначе, но он все равно перечитывает ее по меньшей мере раз в год. «Ну да, кому еще это нужно!» – думаю я про себя с возрастающей злостью, но вслух спрашиваю только:
– Где мама?
– Твоя мать, она…
Он
1
«Обри» по-английски пишется как Aubrey. (Здесь и далее прим. пер.)
– В общем, ей нужно побыть одной.
– Побыть одной? То есть она… уехала куда-то?
Я тут же сама понимаю, что это не может быть правдой. Мама не бросила бы меня, ничего не сказав.
Элоиза, проснувшись, спрыгивает на пол и шествует по гостиной с недовольным, как обычно после сна, видом.
– Она отправилась к тете Дженни. До вечера, а там видно будет. Нам всем сейчас нелегко… – добавляет отец с какой-то прорезавшейся вдруг ноткой обиды.
Я смотрю на него, чувствуя нарастающий шум в ушах. Ответить бы так, как мне действительно хочется, – с громким, оскорбительным смехом пересечь комнату, вырвать из рук отца книгу и швырнуть ему в голову. А потом сказать то, что думаю: «Никаких НАС больше нет. И разрушил все именно ты».
Однако ничего такого я не говорю и не делаю – так же как не столкнула в бассейн тренера Мэтсон. Я просто натянуто киваю, как будто сказанное отцом и правда имеет смысл. Потом молча взбираюсь по лестнице к двери в спальню и прислоняюсь лбом к прохладной белой поверхности.
«Вам известно, что вы сделали», – говорилось в письме бабушки, присланном много лет назад. Отец всегда это отрицал: «Я понятия не имею, о чем она, все было нормально. Ни я, ни братья, ни сестра не совершили ничего, что оправдывало бы такое отношение». Раньше у меня не возникало и тени сомнения, что он – невинная жертва, а она – холодная, вздорная и, возможно, просто сумасшедшая старуха.
Однако вчера я узнала, как легко он врет, и теперь уже сама не знаю, чему верить.
Глава 3. Джона
Я опаздываю. Субботнее утро, мы едва ползем по шоссе через Кейп-Код. Машина тащится несчастные семьдесят пять миль от Провиденса до Хайанниса уже три часа, то и дело встревая в пробке. Самая долгая и дорогая поездка в такси за всю мою жизнь.
– Последние выходные июня, – поясняет водитель, которого зовут Фредерико, и тормозит перед светофором, едва тот переключается на желтый. – Тут уж ничего не поделаешь, верно?
– Для начала – здесь можно было бы и проскочить, – цежу я сквозь зубы.
Фредерико машет рукой:
– Оно того не стоит. Сегодня копы повсюду.
Судя по картам «Гугл», до парома, который доставит меня на Чаячий остров, осталось чуть больше мили. Мы даже проезжаем наконец на красный, однако машины впереди практически не движутся.
– У меня отправление через десять минут. – Я наклоняюсь вперед и тут же ударяюсь коленями о переднее сиденье. Тот, кто ехал там последним, видимо, любит вытянуть ноги. – Успеем?