Кузина
Шрифт:
Нет, дело было совсем в другом…
И словами-то выразить это сложно.
Ну вот если, к примеру, меня сейчас вынуть из ямы, отмыть, причесать, одеть. Накормить. Тогда в глазах большинства я стану хорошенькой. Не самой привлекательной, не самой обаятельной, при желании можно без труда найти и куда более изящный идеал.
Но если за моей спиной взметнутся ввысь белые стены Аль-Нилама – о-о-о, тогда в глазах того же большинства я сразу же стану неописуемой, неземной красавицей, с которой сложно сравниться кому-либо ещё. Грациозной, безупречной, воздушной. Нежной и трепетной. Изысканной и загадочной.
А я в начале жизни, когда рядом были родители, получила столько настоящей любви, что совершенно не нуждаюсь в лживых, лицемерных восторгах. Да и в искренних тоже, – когда они обращены исключительно к наследнице влиятельного дома. У меня есть, с чем сравнивать: во мне звенит камертон, вложенный любящими сердцами, чей чистый звук легко перекрывает трескучий хор славословий. У меня нет им веры.
И ещё я остро чувствую, когда во мне видят лишь дверь в Аль-Нилам, но пытаются замаскировать это фальшивым участием и сочувствием.
Это была неплохая школа.
Заключался очередной союз, суливший немалые выгоды Ориону, а последним узлом, связывающим обоюдные интересы сторон, становился брак наследницы Аль-Нилама. Наследница прилагалась – сидела куклой в кресле, когда высокие договаривающиеся стороны обсуждали все детали предстоящей сделки. Слушала и смотрела.
Потом подворачивался более выгодный союз. Или какие-то предварительные условия договора нарушались. Или ещё что-нибудь.
Сначала я ничего не понимала, главное было дотерпеть до конца невыносимо скучного заседания, благо происходили они не так уж часто. Чужие люди рассматривали меня, как выставленную на продажу вещь, свои подбадривающе улыбались, следили, чтобы спину прямо держала, чтобы не ковыряла пальцем в носу.
Потом я потихоньку начала разбираться в круговерти имён, миров, влияний.
Возничий не прочь заключит брачный союз с Орионом, и это выгодно обоим созвездиям: дом Аль-Нат у Возничего отобрал Телец. Этот замок стоит как раз на границе двух созвездий.
Если Возничий и Орион объединятся, они могут взять Тельца в мощные клещи, обломать рога синему крылатому быку и вернуть спорный дом Возничему.
Но стоит ли так запросто отдавать Аль-Нилам Ауригиду, если Возничий и так заинтересован в союзнических отношениях с мощным Орионом? Не получит ли это созвездие слишком много влияния, закрепившись в нашем солнечном сплетении?
Ведь брачный союз с Орионом рад заключить и Змееносец. А здесь вырисовывается очень интересная политическая комбинация… Змееносец вклинен в эклиптику между Стрельцом и Скорпионом, но в Зодиак не входит. А связанный родственными узами с Орионом вполне может войти.
И тогда наш извечный враг Скорпион в зодиакальном круге будет изолирован с одной стороны Весами, то есть бывшими Клешнями, с другой стороны Змееносцем. И оба созвездия – играют нашу партию.
Но Скорпион скорее развяжет новую войну созвездий, чем позволит породниться Ориону и Змееносцу. А может быть, брак всё-таки заключить, тайно?
Но Тавлея кишит шпионами и полушпионами, такое событие недолго будет скрыто, и тогда Скорпион опротестует бракосочетание на совете Зодиака. Или не успеет?
Хотя ведь можно поступить и проще, через наследницу Аль-Нилама породнится, к примеру,
Но останется ли Овен спокойным, когда получит контроль над Аль-Ниламом? Аппетит приходит по время еды.
Может быть, всё-таки, надежнее со Змееносцем, который заинтересован в помощи Ориона, в отличие от итак уже всё имеющего зодиакального Овна?
Или всё-таки заключить союз с Возничим, пока он не вернул замок Аль-Нат и без нашего участия и не осознал, что не нуждается в союзниках?
Этот пасьянс можно было раскладывать бесконечно, чем опекунский совет и занимался. Возглавлял его, кстати, седой лев Сердар Саиф.
А я сидела и смотрела.
И видела, как теряют рассудок здравые люди, когда речь заходит об Аль-Ниламе, что с нашей, что с другой стороны.
Чем старше я становилась, тем больше всё происходящее напоминало мне комедию. Каждый раз, когда на горизонте возникал очередной брачный договор, я всматривалась в лица опекунов, и думала: «Неужели они в этот раз решаться разыграть до конца карту Аль-Нилама? Или всё пойдёт по-старому?»
И ведь все кругом понимали, что самое надёжное для Ориона выдать меня замуж за кого-нибудь из наших же мелких домов, чтобы щит Аль-Нилама подхватила крепкая мужская рука. Да и жить себе дальше, радуясь, что Пояс Ориона теперь туго затянут и надежно застёгнут.
Но искушение использовать Аль-Нилам в большой тавлейской политике неизменно побеждало, в слишком важном для Ориона месте он расположен.
Как сказала мне как-то после очередного собрания совета госпожа Койра Саиф, женщина решительная, обаятельная и очень мудрая:
– Мой старый хитрец Сердар больше всего на свете, конечно же, хотел бы сам жениться на тебе, стать отцом наследника Аль-Нилама и присоединить замок к своим тузам в колоде. Тогда бы он вертел замком, как хотел, и никакой опекунский совет ему был бы не указ.
Эта перспектива мне очень не понравилась, и я скривилась, словно от лимона. Знаю я этого Саифа, распорядился он уже моими яблоками…
Увидев мою гримасу, госпожа Койра засмеялась и потрепала меня по щеке.
– Не бойся, детка, этого не произойдёт. Для начала ему придётся отравить меня и стать вдовцом, а я очень осторожна в приеме пищи, да и живём мы с ним уйму лет, привыкли друг к другу, притёрлись. Ну и потом, жениться на тебе и сделать тебе ребёнка – это не одно и тоже. Он ведь уже не мальчик, Сердар Саиф. У нас с ним внуки старше тебя. Хлопотно всё это, так что союз Саифа и Аль-Нилама тебе вряд ли грозит. Но будь настороже. Может быть, он не один такой умный в их сборище.
Я была настороже, да что толку? Самым точным определением моего положения было слово «неопределённое». «Подвешенное» тоже подходило.
Окончательно своё отношение к происходящему я определила в день срыва очередной свадьбы.
Дело тогда зашло – дальше некуда. Всё, что можно было предварительно подписать, было подписано. Сколько у кого чего – определено. Отдельным договором закрепили, что получающий руку наследницы Аль-Нилама становится Орионидом и принимает герб Аль-Нилама, без всяких там включений нашего пламенеющего грифона в частокол своих серебряных молний.