"Кузькина мать" Никиты и другие атомные циклоны Арктики
Шрифт:
В конце июля, после того как все приготовления были закончены, личный состав кораблей переправили в палаточный городок на берегу губы Селезневой. Здесь же находились и примитивные укрытия. Городок располагался в расщелинах горных складок на удалении от эпицентра будущего взрыва в 20–25 километров. О бытовых условиях могу рассказать следующее. В палатках стояли солдатские койки с матрацами, обогревались эти временные помещения чугунными печками-«буржуйками», для которых завезли специальный запас угля. Было развернуто несколько походных кухонь, имелись также котлы для приготовления пищи на кострах.
Перед тем как личный состав
Во всех отсеках кораблей выставили запасы автономного продовольственного пайка, питьевой воды, ящики с банками консервов и сухарей. Были и канистры с корабельным спиртом и вином. Делалось это для того, чтобы определить степень их заражения уже в береговых лабораториях, выяснить, — пригодны ли они для употребления.
Моя лодка С-19 стояла в надводном положении, на якорных бочках, на расстоянии 1400 метров от предполагаемого эпицентра ядерного взрыва. Мы зарядили аккумуляторную батарею, провентилировали отсеки и затем загерметизировали прочный корпус. По расчетам испытателей, в таком положении подлодка должна была находиться несколько суток, пока не наступит время «Ч». Но дату взрыва, как помнится, несколько раз переносили, то из-за технической неготовности, то мешала неблагоприятная погода, которая определялась направлением ветра в слоях атмосферы.
У экипажа моей лодки, как и у моряков других кораблей, была взята подписка о неразглашении государственной тайны.
Подводная лодка Б-9 тоже стояла на якорных бочках, но находилась как бы в подвешенном положении на перископной глубине — примерно 9 метров. Предварительно ее удифферентовали с небольшой отрицательной плавучестью. Б-9 была ближе нашей к эпицентру — примерно в 1000 метрах.
Еще две трофейные немецкие лодки, С-81 и С-84, находились в подводном положении, тоже на бочках, на расстоянии 1000 и 1800 метров от эпицентра.
Эсминец «Гремящий» стоял на якорных бочках. На нем подготовили к автономной работе главную энергетическую установку. Запуск ее происходил по специальному радио сигналу. Кроме того, к борту эсминца приварили одну из секций с действующими механизмами другого эсминца проекта 56, который тогда еще только проектировался. Mеханизмы и здесь приводились в движение с помощью радиосигнала.
В конце августа мы получили приказ находиться в укрытии и приготовить средства индивидуальной защиты
Это были противогазы, резиновые комбинезоны, защищавшие от воздействия химических веществ. И, конечно, индивидуальные трубки для замера уровня радиации. Дозиметрические приборы, надо признать, имелись в очень ограниченном количестве и, честно скажу, не вызывали у нас особого доверия.
Как мне кажется по прошествии многих лет, командование относилось к сохранению здоровья людей, их безопасности далеко не должным образом. Люди, настроенные дилетантским образом к возможным последствиям радиоактивного облучения, просто выполняли служебный долг. Так уж было воспитано наше поколение, для которого главное — выполнить ответственную задачу во благо Отечества.
В один из последних дней августа
Вырос огненный купол грибовидного облака. В его районе взметнулись вверх раскаленные горящие обломки «корабля-смертника», выполнившего свою роль на первом этапе флотских атомных испытаний. Я был поражен увиденным и тем, как может грохотать и гудеть земля под ногами, как неведомая сила ударной волны сметает все на своем пути, а световое излучение сжигает объекты и корабли-цели, находящиеся в эпицентре взрыва. Грибовидное облако удалялось на восток, в сторону Карского моря, распространяя на своем пути радиоактивные осадки, разрушение, гибель опытовых объектов и всего созданного природой. Вскоре оно исчезло из виду, и наступила мертвая тишина.
Личный состав ждал сигнала отбоя атомной и химической тревоги. После всего происшедшего жалким и убогим казались наши средства индивидуальной защиты, которыми были «прикрыты» люди. А что, если бы в результате ошибок синоптиков радиоактивное облако накрыло бы палаточный городок? Но в то время мы об этом не думали — наоборот, мы были уверены в непогрешимости решений ученых и своего командования.
Через несколько суток после взрыва я отправился на буксире к нашей подводной лодке в составе аварийной группы.
Со мной были — инженер-механик капитан-лейтенант В.В. Надион, минер лейтенант И. И. Марченко, помощник командира старший лейтенант А.Г. Кузнецов, штурман старший лейтенант Р.Н. Идеатулин, пять старшин команд и несколько матросов. С нами также вышли специалисты дозиметрического контроля и санитары. Последние должны были забрать животных из отсеков.
Буксир в сопровождении пожарно-дезактивационного катера, водолазного бота и других судов аварийно-спасательной службы доставил нас в бухту Песцовую. После взрыва спасатели отбуксировали туда нашу лодку и «вытолкали» ее на береговую осушку. Мы увидели лодку в довольно неприглядном виде, с креном и дифферентом она лежала на песчаном пляже — носовая часть на суше, а корма притоплена в воде. Внешний вид произвел на меня удручающее впечатление: легкий корпус был с обожженной до черноты бортовой краской, палуба исковеркана, ограждение боевой рубки повреждено.
Но эмоции нужно было оставить. В ограниченное время требовалось осмотреть корабль, привести механизмы и системы в порядок, откачать воду из трюмов, подготовить и подключить батарею, проверить отсеки на герметичность. После выполнения этих и других работ с помощью буксиров требовалось стащить лодку с осушки и поставить на якорь для дезактивации наружного корпуса.
Главным критерием оценки состояния лодки являлась исправность аккумуляторной батареи, возможность ее использования для подключения электрических систем, вытяжных и вдувных вентиляторов, гребных электродвигателей. Осмотр отсеков, проверка состояния механизмов и систем показали, что особых разрушений внутри прочного корпуса нет, и при проведении ряда технических мероприятий возможно стащить лодку на воду и поставить ее на якорь. После того как отсеки были освобождены от животных и они отправлены в биолаборатории, аварийная группа приступила к работам.