Кузнец из Большого Вуттона

Толкин Джон Рональд Руэл

– Неужто? Ну, тогда сын бондаря – Гарри. Сам как бочонок, а рот как у лягушки. Это, верно, был он.

– По–моему, Мастер, Гарри был славный мальчишка. А что рот большой, так только потому, что всем улыбался. К тому же я отлично помню, что, перед тем как есть, он раскрошил свой кусок на маленькие кусочки и все равно ничего не нашел.

– Тогда это дочь суконщика – Лили. Маленькая такая бледная девчонка. Она в детстве наглоталась булавок и хоть бы хны.

– Нет, Мастер. Она съела только глазурь и корку, а мякиш отдала соседу.

– Ну, раз так, то я сдаюсь. И кто же это был? Ты, видать, все глаза тогда проглядел, если только не сочиняешь.

– Ее проглотил

Кузнецов сын, Мастер, и, по–моему, это пошло ему на пользу.

– Да ты меня дурачишь! – рассмеялся старый Нокс. – Слушать тебя смешно! Кузнецов сын тогда был мальчик тихий, спокойный. Теперь, я слышал, певуном стал, но это не беда, если в остальном человек порядочный. Он из тех, кто жует дважды, глотает одинажды, если ты понимаешь, что я сказать хочу.

– Отлично понимаю, Мастер. Но это был он, хотите – верьте, хотите – нет. К тому же какая сейчас разница? Может быть, вам станет легче, если я скажу, что Звезда вернулась обратно в ларец. Вот она!

Нокс только сейчас заметил, что на Нике был темно–зеленый плащ, которого он никогда не видел на нем прежде. Из–под складок этого плаща Ник извлек черный ларец и открыл его перед носом у старого повара.

– Звезда здесь, Мастер, в углу. Старый Нокс зачихал и закашлял, но в ларец заглянул.

– И верно! – сказал он. – Очень похожа.

– Это она самая, Мастер. Я сам положил ее туда несколько дней тому назад. А этой зимой я снова положу ее в Большой Кекс.

– Вот оно что… – сказал Нокс, покосившись на Ника, и так захохотал, что его жиры заходили ходуном, как студень. – Вот это дела! Двадцать четыре ребенка, двадцать четыре сюрпризика, а звездочка–то вроде как лишняя, вот ты ее и припрятал до лучших времен. Ты всегда был парень не промах; скажу даже, ловкач. И бережливый – крошки масла зря у тебя не пропадало. Ха–ха–ха! Вот оно как все было – и как это я не догадался. Ну теперь–то все яснее ясного. Можно и вздремнуть спокойненько. Он устроился поудобнее в кресле.

– Не спускай глаз со своего ученика, а то и тебя разыграют. На всякого мудреца довольно простоты!

И с этими словами он закрыл глаза.

– Прощай, Мастер! – сказал Ник, с таким грохотом захлопнув ларец у того под носом, что старый повар открыл глаза.

– Нокс! – продолжал Ник. – Мудрость твоя так безгранична, что я всего лишь дважды осмелился поучать тебя. Первый раз – когда я сказал тебе, что Звезда эта из Волшебной Страны, второй раз – когда я сказал, что она досталась Кузнецу. Оба раза ты только посмеялся. Теперь я ухожу, но прежде, чем уйти, я тебе скажу вот что. И вряд ли тебе это покажется смешным. Ты – старый тщеславный мошенник, Нокс, к тому же ленивый и жирный. Я всегда все делал за тебя. Ты всему выучился у меня и даже спасибо не сказал. Одному только ты научиться никак не мог – почтению к Волшебной Стране, да еще – вежливости. Ты даже попрощаться по–человечески не можешь.

– Что до вежливости, – огрызнулся Нокс, – то уж куда как невежливо срамить людей, которые тебя будут постарше да поважнее. Подавись ты своей Волшебной Страной и проваливай куда знаешь. Да забери себе мое «до свидания», если ты без этого не можешь! – (Тут Нокс притворно всплеснул руками.) – А своим друзьям–чародеям скажи, чтобы они не прятались на Кухне, а приходили сюда, а то я на них поглядеть хочу. Может, кто–нибудь из них взмахнет волшебной палочкой и сделает меня обратно худым. Тогда я, поди, и поверю в чудеса! И он снова принялся хохотать.

– Не соблаговолите ли вы выслушать, что вам скажет Король Волшебной Страны? – раздалось в ответ, и, к ужасу Нокса, Ник начал расти у него на глазах. Плащ слетел

с его плеч, и оказалось, что под плащом он одет, как обычно Кухмейстеры одеваются на Пир, но только белые одежды его мерцали и искрились, а чело украшал огромный бриллиант, сверкавший ярче самых ярких звезд. Молодо было его лицо, и непреклонен был его взгляд.

Он молвил:

– Старик, уж ты–то никак не старше меня. А кто из нас двоих важнее, это мы сейчас увидим. Ты часто хихикал у меня за спиной, решишься ли ты принять мой открытый вызов?

Он шагнул к Ноксу, тот задрожал и отпрянул. Он хотел было позвать на помощь, но обнаружил, что потерял от страха голос.

– Сир! – хрипло прошептал он. – Не делайте мне зла! Я старый больной человек. Лицо Короля смягчилось.

– Увы! Наконец–то ты сказал правду. Не бойся! Я не сделаю тебе зла. Но неужели ты полагаешь, что Король Волшебной Страны не выполнит на прощание твоего желания? Твое желание сбудется, прощай! Сейчас ты уснешь.

Король вновь накинул на плечи свой плащ и удалился в сторону Ратуши. Не успел Король скрыться из виду, как выпученные глаза старого повара сами собой захлопнулись, и он захрапел.

Нокс проснулся только на закате. Он протер глаза и зябко поежился, потому что была уже осень и с темнотой быстро холодало.

– Уф, ну и сон мне приснился! – вымолвил он. – Не надо есть на обед жареную свинину.

И с того дня он так стал бояться кошмаров, что ограничил себя в еде самым необходимым. Он скоро истощал, да так, что не только одежда, но и собственная кожа висела на нем мешком. Дети прозвали его старым Мешком–С–Костями. Вскоре он обнаружил, что снова может ходить по деревне, опираясь на палку. Жил он еще долго, не в последнюю очередь благодаря тому, что перестал обжорствовать. Говорят, ему недавно исполнилось сто лет. Это – единственное его несомненное достижение. Но до последних дней он рассказывал свой сон каждому, у кого хватало терпения его слушать, неизменно заканчивая рассказ следующими словами:

– Конечно, это можно назвать предупреждением, но по правде говоря – дурацкий сон и не больше того. Король Волшебной Страны – ишь чего выдумал. Да у него даже волшебной палочки не было! А когда люди едят меньше, они худеют, и это – в порядке вещей. Давайте рассуждать здраво – никаких чудес не бывает!

Настало время для Пира Двадцати Четырех. Кузнец был приглашен на Пир петь песни, а Кузнецова жена – помогать управляться с детьми. Кузнец смотрел, как мальчики и девочки плясали и пели, и удивлялся, насколько дети в деревне стали красивее и смышленее, чем товарищи его детства. «Интересно, чем Эльфи занимался в свободное время?» – промелькнуло у Кузнеца в голове. Каждый из детей казался достойным Звезды, но глаза Кузнеца, разумеется, были прикованы к Тиму, пухленькому мальчишке – неуклюжему танцору, но прекрасному певцу. За столом он сидел, не проронив ни слова, глядя, как затачивают нож и режут Кекс. И вдруг сказал:

– Дорогой Кухмейстер, отрежьте мне совсем маленький кусочек. Я уже обедал и много съесть не смогу.

– Ладно, Тим! – сказал Эльфи. – Я отрежу тебе особый кусочек. Ты его съешь и даже не заметишь.

Кузнец видел, что Тим ест свою порцию медленно, но с видимым удовольствием. Правда, не найдя в тарелке никакого сюрприза, он несколько огорчился. Но вскоре в глазах его засиял свет, он рассмеялся, повеселел и стал напевать вполголоса. Затем встал из–за стола и принялся танцевать с изяществом, которого за ним прежде не замечали. Остальные дети тоже радостно засмеялись и захлопали в ладоши.