Кузнечик сын кузнеца (рассказы)
Шрифт:
– Он такой застенчивый… - сказала мама.
Имея в виду то ли мелкого сына, то ли его родителя, у которого был потерянный вид.
– Мы вам не помешаем.
– У меня принцип, - сказал Семёнов. – Занятие провожу тет-а-тет, чтобы ученик не отвлекался.
– Скажите, вот после этих занятий он сможет сдать на отлично ЕГЭ? – мама смотрела на Семёнова так, будто он был неисправимым педофилом. – Мы так хотим, чтобы наш мальчик учился на бюджетном месте.
– Да. – Чувствуя неприязнь, отрезал Семёнов. – Поступит, если вы мне позволите начать.
Когда
– Кто это? – на мамином лице застыл испуг.
– А-а-а…
– Извините, - сказал Семёнов, направляясь в коридор.
Входная дверь оказалась приоткрыта, и в узком проёме маячило чьё-то лицо, причём хозяин головы, словно упражнялся в дальнозоркости, выпячивая в щель то правый, то левый глаз. Хотя Семёнов и держался от субъекта на почтительном расстоянии, до него долетел неприятный выхлоп перегара.
– Это я открыл дверь на минутку… - сказал субъект. – Подумал, что вас нет дома. А когда услышал голоса, передумал и позвонил.
– Кто вы? А-а-а… - Семёнов ни сразу узнал хозяина квартиры, которого видел мельком при передаче ключей. – Что вам нужно. Я занят.
Хозяин ворвался в квартиру со словами:
– Уже ухожу…
И прямиком помчался в библиотеку, на ходу шурша полиэтиленовым пакетом. Возможно, Семёнов догадался, что цель визитёра получить средство на похмелье, поэтому, не раздумывая, двинулся следом. Так как комнаты были смежные, идти пришлось мимо терпеливо ждущего семейства, которые, словно испугавшись дикого зверя, замерли, как грызуны тушканчики.
В библиотеке хозяин квартиры действовал как робот–автомат, ни одного лишнего движения: открыл, схватил, положил. Только шуршание пакета привносило некоторый сумбур.
– Что вы делаете? – спросил Семёнов.
– Вы же русский человек, – сказал хозяин. – Должны всё понимать.
– Русский? Ничего не понимаю. – Семёнов рассматривал пакет, пытаясь понять, одна там книга или несколько. – Зачем вы взяли книгу?
– Хорошо, я скажу. Но только после того как мы познакомимся. – Хозяин шагнул к Семёнову на встречу и протянул руку. – Русских Михаил Адольфович.
– Семёнов Сергей Юрьевич.
– Очень приятно.
– М-м-м… мне… тоже… - Семёнов замялся, потому что знакомство ему было неприятно. – Так зачем вы взяли книгу?
– Если скажу, что читать, вы мне всё равно не поверите. – Русских потупил взгляд. – Да вы и так всё поняли. Мне стыдно. Поверьте, очень стыдно.
– Как можно пропивать такие книги? – Семёнов развел в стороны руки. – Вы варвар!
– Да я знаю. – Русских от досады махнул рукой.
– Период варварства у меня кратковременный. Через неделю я снова буду в форме.
– Хороша компания!
В дверном проёме в угрожающей позе стояла мама недоросля.
– Заслуженные учителя России пропивают книги! Алкаши несчастные. Андрюша и Ваня, за мной! Мы уходим.
– Что? – вырвалось у опешившего Семёнова.
– Хорошая у меня фамилия, - сказал Русских. – Правда, отчество немного подкачало.
в
Со временем в отношениях учителя и хозяина квартиры зазвучали добрососедские нотки. Тем более возраст у обоих был почти одинаковый.
– Сергей Юрьевич, я сегодня поддаю и завязываю, – убеждал себя Русских. – А завтра приду, и ты увидишь, буду трезвый, как огурец.
– Михаил Адольфович, верю тебе, так как у меня нет выбора.
– Сергей Юрьевич, славно мы с тобой устроились. Я страдаю алкоголизмом, а ты трудоголизмом. И неизвестно кто больше вредит себе и окружающим?
– Что, что, что?
– Спасибо. Ты настоящий русский человек.
Следующий день у Семёнова начался, как обычно, по распорядку: первым делом зарядка, затем водные процедуры, далее двухчасовая прогулка в парке и в завершающей части перед репетиторством легкий завтрак. В приподнятом настроении Семёнов передал часть накопленных знаний застенчивой студентке, которая на его вопрос «всё понятно», вежливо кивала головой. Когда есть такое понимание, часы пролетают быстро. Проводив её, Семёнов машинально промурлыкал популярный мотив, и сильно этому удивился, потому что раньше за собой такой музыкальности не наблюдал.
«С минуты на минуту придёт Русских. Сдержит ли слово. – Семёнов пустился в рассуждения. – Если бы ни я многие бы книги исчезли. Книга не может исчезнуть просто так, она переходит от одного человека к другому».
В дверь несколько раз настойчиво позвонили, словно торопились донести важную новость.
– Вам кого? – рассматривая в глазок дамское лицо, спросил Семёнов.
– Вам письмо, - сказала дама.
– Бросьте в почтовый ящик.
– Не могу. Вам письмо от Адольфовича… тьфу… от Михаила Адольфовича… Срочное.
Семёнов открыл. Дама, бесцеремонно отстранив учителя, вошла, как к себе домой, заманчиво виляя бедрами. Она встала у окна под солнечные лучи; светлые волосы сверкнули позолотой. Лёгким движением, спустив пиджак, дама оголила плечи, оставшись в белой блузе без рукавов. На одном плече бросалась в глаза цветная татуировка в стиле непонятного авангарда.
– Жарко.
– Дама повернулось к Семёнову. – Я так устала.
– Где же письмо? – спросил Семёнов.
– А-а-а, здесь в сумочке. – Дама достала письмо. – Вот.
И тихо добавила: - Там у двери стоит чемодан. Занесите, пожалуйста.
Семёнов прочёл.
«Сергей Юрьевич, я срочно уезжаю. Буду через месяц, не раньше. Письмоносец моя племянница Виолетта. Пусть поживёт у меня, то есть с вами в моей квартире. С уважением, Русских Михаил Адольфович».
Семёнов перевернул листок.
«И ни одного слово о выпивке. Он же обещал бросить и показаться во всей красе, трезвым, как огурец. Нет, писал не Русских. Тогда кто же?»
По спине Семёнова пробежал холодок, человеку, как и любому животному, знаком инстинкт самосохранения.