Кузнецов. Опальный адмирал
Шрифт:
Вся его жизнь прошла на море, на кораблях с теми, кто по его приказам в годы войны шел на врага. Не было в жизни флотоводца и дня, когда бы он не сделал чего-либо для военного флота. Ни одним своим действием или поступком он не разрушил устои флота, созданного еще Петром Первым, наоборот, всячески крепил и возвеличивал героические традиции, а имена тех, кто проявлял особое усердие в службе, кто верой и правдой служил Андреевскому флагу, вписывал в скрижали истории флота.
«Сколько мне еще отмерено жить?..»
Мысли его текли, как весенние ручейки, и одна из них
Дверь чуть скрипнула, в палату вошла медсестра, высокая, смуглая, со строгим лицом и серыми выразительными глазами.
— К вам посетитель, Николай Герасимович! — сказала она мягко.
— Мой сын?
— Нет. Симпатичный моряк!
— Пусть войдет.
В палату вошел невысокого роста, плотного телосложения чернобровый моряк с голубыми, как морская волна, глазами. Прикрыв за собой дверь, он представился:
— Контр-адмирал Климов, командир атомной подводной лодки!
— Садитесь, пожалуйста. — Николай Герасимович подвинул ему стул. — Халат можете снять.
На черной тужурке посетителя блеснул нагрудный знак — командирская «лодочка», как его называют.
— Вы с какого флота? — спросил Кузнецов.
— С Краснознаменного Северного. — Климов сел. — Я прибыл в Главный штаб ВМФ. Мне присвоено звание контр-адмирала, и я назначен на новую должность. Мой атомоход недавно вернулся из длительного океанского плавания…
— Где же вы были? — прервал его Кузнецов.
— Далеко, Николай Герасимович! В Атлантике. Потом заходили на Кубу. Фидель Кастро посетил наш подводный атомоход. Ему очень понравился корабль, и он этого не скрывал, чем мы были довольны. И вот теперь я у вас в гостях, — весело продолжал гость. — Даже не верится, что мне удалось к вам попасть. С чем я к вам прибыл? Экипаж нашей атомной подводной лодки поручил мне увидеться вами, передать большое флотское спасибо за все, что сделали вы для Военно-морского флота страны, пожелать скорейшего выздоровления. В знак глубокой любви к своему бывшему главкому они подарили вам макет нашего подводного атомохода.
— Где же он?
— Одну минуту! — Гость открыл черный портфель и извлек из него макет атомохода. — Сделан руками корабельных умельцев. Правда, красивый?
— Очень! — Кузнецов взял макет и стал разглядывать его. — Филигранная работа, ничего не скажешь! — Он вслух прочел надпись на медной пластинке: «Адмиралу флота Советского Союза Кузнецову Н. Г. от экипажа атомохода «Барс» с пожеланием крепкого здоровья
— Коротко и от всего моряцкого сердца.
— Ошибочка вышла, товарищ контр-адмирал! — усмехнулся Кузнецов.
— Не понял? — насторожился гость.
— Я же вице-адмирал, — грустно произнес Николай Герасимович.
— Извините, не заметил, — схитрил Климов. — Но прежнее звание к вам вернется, мы в этом уверены.
(26 июля 1988 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Кузнецов Н. Г. был посмертно восстановлен в звании «Адмирал Флота Советского Союза». — А.З.)
Кузнецов поставил макет на стол.
— Спасибо за подарок! — весело произнес он. — Ну а как там, на Северном флоте? Хорошо служится?
— Не жалуюсь! — Гость помолчал. — Вас там помнят. Помнят ваши деяния, помнят все, что сделали вы для флота. А сделали вы очень и очень много. Если не ошибаюсь, это вы утверждали первый проект атомной подводной лодки, после чего началось ее строительство.
— Что было, то было, — задумчиво сказал Кузнецов. — Кстати, как вас зовут?
— Петр Федорович.
— Давно служите на атомных лодках?
— С тех пор как на Северный флот прибыл первый подводный атомоход. На нем я был старшим помощником командира.
— Вы ходили на Северный полюс?
— Ходил, Николай Герасимович. Скажу вам больше. Когда мы всплыли на Северном полюсе и на высоких ледяных торосах водрузили советский Государственный флаг, наш командир сказал, что у истоков атомного флота СССР стоял легендарный главком ВМФ Кузнецов.
— Так уж и легендарный? — добродушно усмехнулся Николай Герасимович.
— Именно легендарный! — громко произнес гость, щеки его слегка зарумянились. — Раньше у нас на флоте был один атомоход, теперь их десятки. Появилась целая флотилия!..
Пока Климов говорил, Николай Герасимович не сводил с него глаз. Скуластое лицо с черными бровями было ему знакомо. Но где он видел этого подводника, не на Северном ли флоте? И эта ямочка на подбородке…
— Откуда вы родом? — спросил он.
— Из-под Саратова… Родился на берегу звонкой речушки Зорянка, а теперь вот моя жизнь протекает на берегу океана. Как в сказке, не правда ли?
«Кажется, это и есть тот самый Климов…» — подумал Николай Герасимович и уже не стал скрывать своих чувств.
— А ведь мы с вами где-то встречались. Наверное, на Тихоокеанском флоте?
— Все-таки вы узнали меня! — воскликнул Климов. — Столько лет прошло, а вы узнали… Я не забыл, как вы пришли на подводную лодку и беседовали со мной. Тогда ко мне приезжала мама, а вы познакомились с ней в купе поезда «Москва-Владивосток». А моему отцу Федору Максимовичу Климову в сорок третьем на Северном флоте в Полярном вы вручали орден.
— Командиру подводной лодки? — переспросил Кузнецов. — Как же, помню! Его лодка в тот день вернулась в бухту с победой — торпедировала вражеский транспорт и сторожевой корабль. Вместе с членом Военного совета адмиралом Николаевым мы были в штабе бригады контр-адмирала Коровина. Там вашему отцу я и вручил орден. Ну а как в дальнейшем сложилась ваша судьба?