Кузнецов. Опальный адмирал
Шрифт:
— Что вы такое говорите, Николай Герасимович?! — загорячился Климов. — Зачем думать о плохом? Вы лежите в кремлевской больнице, а врачи тут зубры…
— Твоими бы устами да мед пить! — усмехнулся Кузнецов. Он подписал книгу и отдал ее гостю. — Желаю тебе счастливых голубых дорог, адмирал!.. Твоя точка опоры в жизни — море, оно же и твой живительный родник! Не забудешь?
— Как можно забыть? — улыбнулся Климов, его лицо засияло, словно осветилось изнутри. — Разрешите идти?..
Климов шагнул к двери, но Кузнецов окликнул его. Потом подошел к нему.
— Наверное, ты
— Оно самое, — признался контр-адмирал.
— Мать тебя вернула! Что, удивлен?
— Есть такое…
— Она написала мне письмо, и я поверил каждому ее слову. На листке остались пятна от слез Дарьи Павловны, меня это очень расстроило. А затем я отдал приказ, и тебя призвали. Мать призналась тебе в этом?
— Нет, Николай Герасимович.
— Тогда пусть все это останется между нами…
Подводный атомоход третьи сутки утюжил море. Начальник штаба флотилии контр-адмирал Климов находился в центральном посту, когда его вызвал на связь командующий флотом.
— Петр Федорович, как дела? — спросил он. — У вас через полчаса пуск баллистической ракеты. Мне только что звонил главком ВМФ…
Климов поднес ко рту микрофон радиосвязи.
— На борту все готово к стрельбам, товарищ командующий. А что вас волнует?
— Беда пришла к нам. Петр Федорович, до боли тяжко мне говорить о ней вам… Умер тот, кому недавно в Москве вы вручили макет своего атомохода и кому океанский флот обязан своей жизнью…
— Кузнецов? — вырвалось из уст Климова.
— Да. Во время операции отказало сердце…
У Климова будто что-то сломалось в груди. Он выронил из рук трубку радиотелефона, она повисла на проводе, а из нее раздавался тревожный голос командующего флотом:
— Петр Федорович, что с тобой? Ты слышишь меня? — гремело в трубке. — Алло! Алло! Где ты, Климов?!
Климов наконец очнулся, вспотевшими пальцами взял трубку и тихо обронил:
— На месте я, товарищ командующий. Через несколько минут старт ракеты. Все будет хорошо. Прошу вас… — Он на секунду замялся. — Прошу вас не волноваться. Мы уже начали погружение…
Баллистическая ракета стартовала из морской пучины. Огненно-белый шар бешено вырвался из воды, стальная сигара взмыла в мглистое небо и скрылась в черных тучах.
«Кажется, все идет как надо», — подумал Климов, все еще ощущая толчки сердца.
Атомная подводная лодка всплыла, словно огромный серый кит. Прошло не так много времени, налетел свежий ветер, разогнал тучи, и с неба брызнуло позолотой полярное солнце. Но адмирала Климова это не радовало, он чувствовал себя так, словно потерял частицу самого себя. И даже когда по радио с полигона на Дальнем Востоке поступило донесение, что ракета поразила заданную цель, настроение у него не поднялось.
— Ну вот и все, — сказал Климов, ни к кому не обращаясь.
Он стоял на мостике ходовой рубки атомохода и грустно смотрел на зеленое холмистое море, Подумалось: пусть этот залп ракеты будет последним салютом в честь опального адмирала…
Потом он спустился вниз и пригласил в свою каюту командира атомохода. Капитан 1-го ранга не заставил себя
— Позвольте поздравить вас, Игорь Сергеевич, с успешным запуском ракеты! — И Климов крепко пожал ему руку.
— Спасибо, Петр Федорович! — улыбнулся командир, а про себя отметил: «Что-то начштаба не в себе, лицо посерело, в глазах туман». А тот, с минуту помолчав, грустно заговорил:
— Есть к вам просьба… Кто на корабле фотолюбитель, штурман? Вот вам книга «Накануне», отдайте ее штурману, и пусть он срочно переснимет из нее фото адмирала Кузнецова времен войны и большим форматом.
— А что случилось, товарищ адмирал? — Улыбка на лице командира вмиг исчезла.
— Сегодня во время тяжелой операции Николай Герасимович умер. Пусть экипаж подводного атомохода отдаст ему последние почести.
Вскоре портрет адмирала Кузнецова в рамке стоял на видном месте в кают-компании. Климов смотрел на него, чувствуя, как щемит сердце. Глаза Николая Герасимовича словно говорили: «Ну, что ты загрустил, Петр Климов? Улыбнись, дружище, я ведь с вами, в море!..»
Москва — Ленинград — Североморск — станица Кущевская 1999–2002 гг.
Справка об авторе
Золототрубов Александр Михайлович родился в 1927 г. в станице Кущевской Краснодарского края. Окончил заочно факультет журналистики Киевского государственного университета имени Т. Г. Шевченко. Участник Великой Отечественной войны. Награжден орденами Отечественной войны 2-й степени, Красной Звезды, «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР», медалью «За боевые заслуги». В октябре 1945 г. был переведен на Военно-морской флот. Много лет плавал радистом на боевых кораблях эскадры Черноморского флота. 13 лет прослужил на Северном флоте. С 1968 г. живет в Москве, работал редактором отдела художественной литературы, критики и библиографии журнала «Пограничник».
Член Союза писателей с 1964 г. Автор романов «Тревожные галсы», «За волной океана», «След торпеды», «Флотоводец», «Тревожный колокол», «Жезл маршала», повестей «Глубины морские», «В синих квадратах моря», «Сто метров до солнца», «Звезды в перископе», «Тень на мольберте», «Серебряный якорь» и др. В серии «Жизнь замечательных людей» в 1983 г. вышла его книга «Буденный».
Роман «Опальный адмирал» — новое произведение писателя.
Хронологическая таблица
1904 год
24 (11) июля в деревне Медведки Котласского района Архангельской области в семье казенного крестьянина Г. Ф. Кузнецова родился Николай Герасимович Кузнецов.
1912–1915 годы
Учеба в церковно-приходской школе.
1919 год
Октябрь. Добровольное вступление в Северо-Двинскую военную флотилию (прибавил себе недостающие два года, чтобы стать военмором).