Квантовая ночь
Шрифт:
Райан, похоже, была заинтригована этими объяснениями, но Ребекка сказала:
— Дело к вечеру, а Тревис всё ещё быстро устаёт.
В доме Ребекки из прихожей вели вверх три ступени — причина, по которой Тревис до сих пор к нам не присоединился. Мы поднялись по ним вслед за скачущей Райан. Короткий коридор выводил в гостиную; в нём по левую сторону была дверь в ванную, а по правую — в графическую студию Ребекки, которую теперь переоборудовали для Тревиса.
— Дайте мне секунду, — сказал я. Я вошёл к нему в комнату один и закрыл за собой выкрашенную белой краской дверь.
— Тревис, — сказал я. —
Тревис взглянул на меня. Твёрдая пища творила чудеса: его лицо заметно округлилось с тех пор, как я последний раз его видел.
— Вот как, — сказал он без всяких эмоций. Но потом кивнул. — О’кей, попроси его войти. Мне нужно ему кое-что сказать. — Он подъехал на своём инвалидном кресле на полметра и добавил: — Наедине.
Драме, на которую Тревис надеялся, не суждено было произойти. Ему хотелось сцены «Посмотри на меня!», хотелось увидеть, как у потрясённого Менно отвисает челюсть при виде того, во что превратился когда-то подающий надежды атлет. Но Менно просто стоял, словно явившаяся к Магомету гора.
— Здравствуйте, профессор, — сказал Тревис.
— Пожалуйста, зови меня Менно.
У Тревиса были собственные планы, из своего пребывания в состоянии Q2 он помнил, что всегда давал оппоненту первым раскрыть свои козыри.
— По словам Джима вы хотели что-то мне сказать.
— Да. — Черты лица Менно изменились, словно он мучительно подбирал верные слова, но потом, слегка пожав плечами, он сказал лишь: — Прошу прощения.
— За что?
— Ну, видишь ли, ты впал в кому в результате эксперимента, который проводили мы с Домиником Адлером, и потом…
— Я помню, — сказал Тревис.
Менно наклонил голову набок.
— Но Джим говорил, что ты не помнишь день, когда мы тебя отключили.
— Я солгал, — ответил Тревис, и тоже едва заметно пожал плечами, а потом с помощью рычажков откатил своё кресло немного назад. — Старые привычки быстро не уходят.
— Но…
— Это было моё первое импульсивное решение за столько лет. Вам рассказали про всю эту чушь с Q1-Q2-Q3?
— Да.
— А что Джим рассказал обо мне?
— Что ты был Q2, но пришёл в себя Q3.
— Да, точно. А о себе?
— Что он изначально был Q3, а затем очнулся в первый раз как Q1.
— Ага, именно так. А он вам рассказал про воспоминания и прочее? Про способы индексирования?
Менно кивнул.
— Так вот, мне сестра тоже всё объяснила. Когда Джим сменил квантовое состояние, он также сменил метод индексирования: с вербального на визуальный. А вот я — нет: взрослые Q2 и Q3 индексируют воспоминания вербально, если только они не аутисты определённого типа. Так что в моём случае ничего не изменилось. Я хорошо помнил, как пришёл в вашу лабораторию и надел тот гадский шлем. Я знал, что вы в ответе за это.
Изумление на лице Менно было невозможно не заметить.
— Так почему же ты не сказал Джиму?
— Я только-только пришёл в себя. Не показывать сопернику карты — раньше это всегда работало отлично; никогда не давай оппоненту — а я считал своим оппонентом всех и каждого — узнать то, что знаешь ты.
— Ясно, — сказал Менно и развёл руками. — Так или
Тревис повернул своё кресло так, чтобы оказаться лицом к окну. С момента своего пробуждения он видел немало технических чудес, но задний двор, с высоко отросшей некошеной травой, с густо-синим небом, с петуниями и портулаком, с видавшим виды столом для пикника, из этого окна мог выглядеть точно так же и в 2000-м, и в 1950-м году.
— Я ненавижу это, — тихо сказал он.
Менно по-прежнему стоял практически в дверном проёме.
— Ненавидишь то, что я чувствую себя виноватым?
— Нет, нет, — ответил Тревис. — Не вас. Я ненавижу то, что сам испытываю эти чувства. Вину. Угрызения. Сожаление. «А если бы всё было по-другому?» Когда переживаешь одно и то же снова и снова. Мучаешься из-за того, что уже не вернуть. Я это ненавижу. — Он посмотрел на Менно. — Вы хотите отпущения грехов? Ладно, без проблем — берите. В любом случае чёртов мир катится прямо в ад, так что почему нет?
47
Меня это убивало — быть в Саскатуне и не видеть Кайлу. О, она наверняка знала, что я в городе — в конце концов, я уже виделся со всем остальными Гуронами — но я уважал её решение.
Я знал, что такое потерять в результате развода половину друзей — в церкви, когда ты женишься, тебе заставляют выбрать сторону, и эта разделительная линия, как я обнаружил, сохраняется потом практически неизменной. У меня не было сомнений, что Виктории известно о решении Кайлы порвать со мной, даже если Кайла не сообщила об этом своей матери и дочери. Я нервничал по поводу предстоящего разговора с Викторией, как по личным причинам — мне не хотелось, чтобы меня отчитывали — так и потому, что всё сейчас зависело от её желания сотрудничать. Пока Менно разговаривал с Тревисом, я зашёл в ванную и позвонил ей.
— Джим! — воскликнула она вместо приветствия. — Ты где?
— Я у Ребекки дома, приехал повидаться с Тревисом.
— То есть, ты, получается, снова в Саскатуне.
— Да.
— Не уверена, что Кайла захочет тебя видеть.
— Я знаю, — ответил я, — но, — было мучительно больно это произносить, — сейчас это не самое главное.
В её коротком ответе уместился целый мир печали.
— Да уж.
— Так вот, я о том, что мы обсуждали тогда, у Кайлы…
— Да?
— Ты ведь видела новости? Знаешь, что происходит.
— Это ужасно, — согласилась Викки. — Они наверняка сейчас уже на первом уровне готовности.
— А когда мы с помощью пучка сдвигаем в следующее состояние одного человека, то сдвигаются все. Викки, ты-то должна это видеть. Это реальный ответ.
— Я ж тебе говорила — если вкачать столько энергии человеку в мозг, это его скорее всего убьёт…
— У меня есть доброволец. Ты где?
— Э-э… В «Источнике Света». Как раз собиралась уходить.
— Задержись. Мы приедем так скоро, как только сможем.