Квантум Эго
Шрифт:
Часть 1
Глава 1
Очередным участником однажды стал Максим Грозный, это фамилия у него такая была изначально. Позже он прозывался Рудой, то есть назваться «Кровавым» ему не позволили врождённое неприятие вида крови и наследственная интеллигентская скромность. Максим сам никогда бы Рудой не стал, вырос бы не понять кем. Он с детства падал в обморок при малейшем кровотечении, от высоты у него кружилась голова даже на крыльце, а при виде любых водоёмов, даже декоративных прудиков в городском парке, его била крупная дрожь.
Папка серьёзно
Папка у него не был простым психом, по-особому умный, других в органах, ещё и на спецэкспертизе не держат, он учил сына главному – думать и понимать. С этим у Максима возникли объективные трудности, он в жизни не верил любой идеологии. Даже считал, что не верить в идеологию – признак интеллигентства.
От папы он узнал о легендарном Советском Союзе, стране великих учёных, инженеров, учителей, врачей и тупого, маразматического руководства. Как относиться к идеологии Советов, когда его же папаня с дружками, надравшись коньяку, или просто походя так над ней измывались? Даже изгалялись – уже к двенадцати годам пацан мог оформить первый том анекдотов про Лёню и набрал достаточно материалу по другим советским темам.
В новую эпоху блестящим молодым прогрессивным руководителям попался на редкость тупой, пьяный, инертный народ, то есть в целом мало что изменилось. Папа о народе всегда говорил в превосходных степенях, очень его жалел, и вместе с тем от него же Максим набрал народного же эпоса о «двух евреях, Петьке и Василий Ивановиче», «русском, немце и китайце», былинном «Вовочке» и других выразителях народного отношения к жизни.
Раз услышанное «понять – простить» для маленького Максима стало жизненным кредо, его ведь это тоже касалось, только наоборот – простят, если поймут. Вот чтоб им было легче, самому нужно стать проще, а другие… Слишком многое нужно было понять, а прощать – да пошли они все! Вот так Максим облегчил себе жизнь, упростил понимание.
Папка его с друзьями были нормальными советскими мужиками и забивали ему, что в жизни главное – правда. Максим долго честно пытался понять, как в жизни Родины правда может быть такой далекой от её идеологии? А потом привык, куда б он делся? Но так ничего в жизни не понял, понесло его по направлениям – в игры, компании, приключения. Типа всё изначально понарошку, «мы просто думаем, что думаем», а правды вообще нет.
Парень рос без царя в голове, и, что особенно огорчало отца, голова-то светлая, почти золотая, но с такими сквозняками грош ей цена в базарный день. Старик отчётливо ощущал отчуждение сына, понимал, что теряет парня, и ничего не мог сделать. Он только молчал и сдерживался, когда Максим являлся домой с характерно расширенными зрачками, сбитыми кулаками, со следами помады на одежде… а потом парень и вовсе почти переселился в общагу.
Однажды отец едва ли не на коленях уговорил Макса, смешно сказать, съездить с ним на охоту! Сын ещё не успел стать законченной тварью, увидел, что старику это действительно зачем-то очень нужно, и согласился, даже пообещал временно побыть паинькой.
Охоту придумал папкин друг и сослуживец
Но младшему лишь слегка за тридцать! Высшее образование и золотые руки – женись, живи и радуйся! Увы, понять его не получалось от слова «никак». С такими же ударенными на голову братишка устроил у себя сад камней, махал дубиной и предавался медитативным, тьфу пакость, практикам! И ведь уже взрослый человек, чтоб заниматься подобным!
Хорошо, хоть не отказывал в гостеприимстве, пусть сам и не употреблял ни грамма. Водил брата с друзьями в тайгу – он знал в этом толк. Только не одобрял бессмысленного убийства, пресекал жадность в зародыше.
Вот и подумалось дяде Серёже, когда отец Максима под коньяк поведал другу о своей беде, что клин клином вышибают, минус на минус даёт плюс, и раз уж обоих нормальным людям не понять, может, они друг с другом о чём-нибудь договорятся? Старик Макса был готов уже душу заложить и сразу ухватился за явно бредовую идею – пусть будет гуру, не один ли чёрт?
Сыну он, конечно, ничего не сказал, да и с братом Серёги особо не поговоришь. Спецов конторы он порой выбешивал отсутствующим видом, полуулыбкой и непрошибаемым ничем спокойствием. Потому они просто «потеряли» Макса, оставив его одного в тайге, что вполне соответствовало папиным принципам.
Тот к дому братца дяди Серёжи вышел только на третий день – на охоту же выехали на джипах. Как его встретил отшельник, о чём они говорили, никто из них вслух не вспоминал. Батя Макса только запомнил внимательный взгляд егеря, когда он заметил отсутствие парня, и просто убило его молчание – он не задал ни единого вопроса! И явно не собирался идти в тайгу кого-то спасать!
Домой Максим пришёл через неделю, собрал вещи, на все вопросы лишь улыбнулся, закинул на плечо рюкзак и ушёл. Старый уже решил, что совсем, но через месяц Макс заявился обратно, как ни в чём не бывало. Так же, как Серёгин братишка, на расспросы никак не реагировал – улыбался, смотрел всегда куда-то мимо.
Появился и положительный момент, старые приятели перестали его интересовать. Парень как-то умудрился даже сдать сессию без вечной продлёнки! Но случилось главное, папка Макса до конца осознал, что потерял его навсегда. Он стал Рудой, главой клана на тот момент из двух человек, себя и Люта.
Как Максим сумел вывихнуть отставному вояке мозги такой ерундой, ни один из них не понял. Наверное, у отшельника просто не было другого способа выдернуть из виртуальной реальности единственного ученика.
Лют с Максом вместе просмотрели чат «Сталкера», выбрали подходящего на первый раз противника. Дрались на полном серьёзе, без нано-коктейля ловить нечего, на подготовку к бою ушли все их деньги. Затраты удачно отбили выигрышем, и с первой трудной победы началась история «Варанги».
Название клана предложил Лют, фанат древнеславянской истории. Он же настоял на лидерстве Руды – ему казалось, что парню это нужнее. Ещё он поставил обязательное условие – все игровые характеристики должны соответствовать реальным. Благодаря квантовому слиянию, тренировки в виртуале давали отличные результаты, оставалось лишь подкреплять занятиями в физическом пространстве.