Квантун
Шрифт:
Из того, что он увидел, напрашивались определенные выводы. Первое. Дальний – очень маленький город. Второе. Всё, что находилось за железнодорожной выемкой, называть городом не поворачивался язык. Нагромождение на широком пространстве низких и длинных домов, большая часть которых носит временный характер, похоже скорее на лагерь для беженцев, но никак не на ведущий морской порт на Тихом океане. Третье. Во всём городе превосходные шоссированные дороги. Четвертое. Административный городок фантастически красив. Как-то трудно свыкнуться с мыслью, что это не заграничный, а наш русский город. Строили его господа
Тем временем рикша доехала до круглой площади у самого края Административного городка, на которой расположилась православная часовня. Русская святыня стояла на пересечении сразу шести улиц и будто бы напоминала всем въезжающим путешественникам, что Дальний – это Россия. Глядя на золоченые восьмиконечные кресты и маковки, Антон Федорович испытывал непередаваемое чувство патриотизма.
Обогнув часовню, китаец потащил рикшу по неприлично пустынной улице, вдали которой просматривался огороженный каменным забором сад. Впрочем, как вскоре убедился Горский, в Административном городке вообще все дома обнесены кирпичной изгородью с крестообразными просветами. На самых оживленных проспектах были устроены превосходные панельные тротуары, не хуже тех, что украшают собой Николаевскую улицу в Киеве. Напротив сада тянулись длинные двухэтажные не иначе как казенные строения, похожие на казармы. В самом саду помимо замерзших лужаек и лысых деревьев виднелся столб для гигантских шагов и площадка для лаун-тенниса. Стало быть, летом местной интеллигенции есть, чем себя занять. Зимою должны быть в моде званые вечера.
Обогнув дом со шпилем с левой стороны, рикша вытянул коляску к большой и, по-видимому, главной площади Административного городка. Центральным элементом этой площади являлось большое трапециевидное двухэтажное здание в парижском стиле, уходившее обоими крылами в переулки. На мезонине его фасадной части красовались большие круглые часы. Вероятно, городская администрация. Слева от этого архитектурного шедевра и чуть южнее высилась церковь с высокой колокольней. Антона Федоровича немало озадачил тот факт, что своим входом она была обращена не на запад, а на восток. Присмотревшись, Горский увидел, что вход в православную святыню устроен всё же с запада, куда ведут диагональные дорожки. Смутила его та самая колокольня, что высилась прямо над апсидами и алтарем.
Позади Администрации раскинулся широкий Инженерный проспект (название Горский узнает позже). Здесь собрались самые фешенебельные особняки, ближайшим из которых владел инженер Сахаров. Дом дальнинского градоначальника Антон Федорович хорошо запомнил по фотографиям из газет и журналов. Ну и в восточной части главной площади Административного городка приветливо встречала путешественников гостиница «Дальний» с крытой верандой и хорошо знакомым шпилем. Значит, именно это здание огибал рикша, сворачивая за садом влево.
Подкатив к самому крыльцу гостиницы, возница остановился, не смея повернуться. Коллежский
– Сколько с меня? – громко спросил Антон Федорович.
– Сколько не жалко, – на чистом русском ответил азиат.
Чиновник смутился.
– Признаться, я впервые в Дальнем, да и вообще в Маньчжурии, поэтому с местными тарифами знаком мало…
– Я же говорю: сколько не жалко, – удивительно настойчиво и гордо повторил рикша.
– Но я могу дать меньше, чем положено…
– А вы дайте больше. Чтобы уж наверняка, – дерзкий китаец при всей своей наглости соблюдал, тем не менее, субординацию. Уткнувшись взглядом в землю, он не позволял себе выпрямиться. Безропотное подчинение дорогого стоило.
Горский протянул вознице серебряный рубль. Азиат почтительно поклонился.
– Желаете, чтобы я вас подождал? – спросил он.
Секунду подумав, Горский решил не упускать единственного в окрестностях рикшу. Мало ли куда придется ехать?
– Никогда не думал, что китайцы могут так хорошо говорить по-русски, – улыбнулся Антон Федорович. Однако комплимент не удался.
– Я не китаец, – холодно огрызнулся азиат.
– Вот как? А кто же – маньчжур?
– Я кореец.
– Прими мои извинения.
– Вам не за что передо мной извиняться. Мало кто из европейцев отличит корейца от китайца или маньчжура.
– Ты, должно быть, долгое время жил в России, коли так хорошо говоришь по-русски?
– Всё верно. Двадцать один год из тридцати семи лет своей жизни я прожил во Владивостоке.
– И что же ты там делал?
– Ловил рыбу.
– Гм. Но ведь рыбу можно ловить и в Корее. На твоей Родине ее ничуть не меньше.
– Моя родина – Россия. Хотя и Корею я тоже люблю, – задумчиво прибавил рикша. – Там прошло мое детство и отрочество.
– Но что заставило тебя отправиться во Владивосток?
– Странно, что вас интересует именно это, а не то, как я оказался в Дальнем.
Глаза Антона Федоровича расширились от изумления. Мало того, что рикша-кореец прекрасно говорил по-русски, так он еще умел совмещать иронию с аналитикой.
– Впрочем, мне сейчас не до этого, – честно признался Горский. – Как-нибудь побеседуем.
С этими словами коллежский секретарь подхватил тяжеленный чемодан и потащился с ним в гостиницу. Очень уютная и симпатичная снаружи, она оказалась не менее радушной внутри. Скучавший портье с напомаженными волосами приветливо улыбнулся.
– Милости просим, добрый день!
– Добрый! Могу я остановиться в вашей гостинице?
– Остались несколько нумеров, но они, к сожалению, без ванн…
– Ничего, помоюсь в бане. Я хотел бы заселиться.
– Извольте ваш документ.
Горский положил на конторку новенький заграничный паспорт, полученный перед самым отъездом из Киева. Портье аккуратным почерком вписал вновь прибывшего в книгу постояльцев, как того и требовал полицейский надзор.
– Сегодня же мы зарегистрируем ваш паспорт в полиции, и уже завтра вы сможете его забрать.
Положив документ в общую стопку, портье подозвал посыльного, чтобы эту самую стопку ему и вручить.