Квартира. Карьера. И три кавалера
Шрифт:
– Екатерина Анатольевна, Перова дома, ждет моего звонка и готова приехать, как только, так сразу. А Моисеенкова только что пришла. Сейчас примете? – хищно прищурившись, спросила Карина.
– Да, зовите, – кивнула из-за стола Катя Трифонова и выпрямила спину, хрустнув ядрено накрахмаленным белым халатом.
Она полагала, что Иванцову не брали в киноактрисы из-за внешности. Та была где-то метр пятьдесят семь – пятьдесят восемь ростом, худенькая и заметно сутулилась. Но не это главное. Девушка изумляла узким бледным лицом, высоким чистым лбом, большими светло-карими глазами и красиво очерченными
Но девушка, неизбежно исстрадавшись в подростковом возрасте, сумела свой нос принять. И на собеседовании сразу заявила Кате:
– Вы только представьте на его месте то, что должно было бы быть. На кого я, такая вся из себя идеальная, стану похожа? На ожившую статую с кладбища? Там таких белых красоток много. А у меня неповторимые черты. И, знаете, мужчины это понимают и ценят.
– Ну, лишь бы им было хорошо, – ответила Трифонова.
Карина весело рассмеялась. И Катя поняла, что возьмет ершистую артистку, хоть в коридоре и сидело полтора десятка разных женщин. Многие обликом и умными взглядами соответствовали должности гораздо больше, чем Иванцова. Им хотелось спокойно и долго работать в частной клинике. А девчонке не очень.
Карина без затей сообщила своей потенциальной начальнице, что любые обязанности для нее – рутина. Ей все равно – тарелки в кафешке мыть, подносы с едой таскать или сводить в таблицы отчеты и заявки всех отделений. Последнее лучше только потому, что есть стимул – быстро все закончить и перекинуться парой сообщений с друзьями. Смартфон из рук она не выпускала никогда.
– Не беспокойтесь, я не намерена халтурить, – строго предупредила девушка. – Вы же не виноваты, что у вас такая тягомотная, неинтересная и скучная работа. Она будет сделана честно и вовремя…
– А за счет чего быстро? – насмешливо поинтересовалась Катя.
– Любой процесс можно интенсифицировать, на то он и процесс, – довольно ехидно ответила претендентка.
– Ладно, интенсифицируйте не в ущерб качеству.
Трифонова не ошиблась, Иванцова не подвела. Они легко сработались.
Теперь Карина впустила Моисеенкову и чуть помедлила, будто ловила флюиды ее растерянности, а то и страха. Ничего не почувствовала и с торжествующим видом ушла к себе ждать. Выход невозмутимой сотрудницы обещал быть гораздо интереснее появления.
Кате предстояло не развлечение, а очередная нудная беседа о соответствии занимаемой должности. Моисеенкова оказалась ухоженной сорокаcемилетней женщиной. Ее тело начинало игриво полнеть. Но, поскольку одежда привычного размера все еще с трудом застегивалась на нем, сознание благодушно молчало. Да, приближался момент, когда оно впервые рявкнет: «Хватит жрать! Не оскотинивайся, какие твои годы!» Только после тридцати уже трудно останавливаться.
Уголки губ медсестры совершили привычное Кате нервное движение – рывок вверх и сразу вниз.
– Выз… Здравствуйте, – сказала Моисеенкова.
Ей было невмоготу спросить: «Вызывали?» Хотя привычка общения с начальницами в государственных поликлиниках чуть не сработала. А ведь здесь на административные этажи приглашали: «Зайдите, пожалуйста»…
– Добрый день, Ирина Евгеньевна, садитесь, – Катя умела терпеть наивные выверты подчиненных. Все они считали себя хитроумными чтицами по лицу. Но Катя была хитрее. Моисеенкова, конечно, догадывалась, о чем пойдет речь. И надеялась отбрехаться. А Трифоновой предстояло выбрать, кто завтра будет работать. И, не дожидаясь, пока медсестра устроится в кресле напротив, она продолжила: – Вы постоянно опаздываете…
– Редко, а не постоянно.
– Вот данные из регистратуры. Раз или два каждую неделю – это часто…
– Мне старшая медсестра сделала всего пару замечаний. А завотделением ничего не говорил, – безмятежно ответствовала Моисеенкова.
– А сколько замечаний она должна была сделать? Десять? Двадцать? Сто? Тысячу? На которое из них вы собирались отреагировать? И при чем тут заведующий? Нарушением дисциплины вы добивались его особого внимания? Напрасно. Средним медицинским персоналом занимаюсь я. Привлечь мое внимание вам удалось. Объяснитесь, – Трифонова вдруг поняла, что устала говорить одно и то же взрослым нормальным бабам, у которых никак не получалось добираться до клиники вовремя.
– Послушайте, Екатерина Анатольевна, вы же сами знаете, что творится в Москве с транспортом.
– Разумеется, – кивнула Катя. – И страдают от этого все. Но другие сестры как-то ухитряются очутиться здесь до начала приема. И врачи в этом преуспевают. И даже наши занятые обеспеченные пациенты являются в назначенное время. Им-то каково из загородных коттеджей сквозь пробки.
– Когда болеешь и жить хочешь, явишься, – Моисеенкова все еще не защищалась, а учила молодую выскочку уму-разму.
– Вы читали свой контракт? – не отставала та. – В нем черным по белому изложены ваши обязанности. Например, подготовить кабинет…
– Это несерьезно. Доктор в состоянии сама включить компьютер.
– И кварц?
– Ну…
– То есть ваш кабинет не кварцуется?
– Нет, старшая всегда проверяет… Если кабинет еще пустой, она сама…
– То есть кварц за вас включает и выключает старшая медсестра, а компьютер – доктор? Не переломятся, да? А вы вваливаетесь на прием, здороваетесь, отвлекаете врача и больного. То есть демонстрируете, что в клинике бардак. Несерьезно?
– Я же не нарочно опаздываю! – Моисеенкова почуяла недоброе и резко ломанулась в оборону.
– Надеюсь. Ирина Евгеньевна, кроме опозданий к вам претензий нет. Я не люблю терять сестер, потому что это напрягает врачей. Слишком часто знакомиться с новыми помощницами им хлопотно. И я добиваюсь от вас ответа: в чем причина? – гнула свое Катя. – Вы по утрам помогаете немощным родителям? Отводите в садик внуков?
– Намекаете на то, что я пожилая? Выбиваете из-под ног почву? – лицо Моисеенковой сложилось в истерическую гримасу, на шее выступили красные пятна.