Квартира
Шрифт:
– - Детства?
– - зачем-то переспросил Печальный.
– - Детства, -- подтвердил Мафиози.
– - Дачто ты, Джаба!
– - Печальный чувствовал, что приятель сказал правду, и тем активнее пытался его опровергнуть.
– - У тебя был дедушкаю потомю
– - Не надо!
– - хлопнул Мафиози по стеклу ладонью так, что оно треснуло.
– Не-на-до! Ты прекрасно все понимаешь. Не надо. Молчи!
Повислапауза.
– - Может, все-таки выпьем?
– - вернулся Мафиози к столу, подкинул-поймал темную, тяжелую, непривычной иноземной лепки
– - Мне трудно разговаривать.
– - Выпей один, Джаба, -- возразил Печальный и полез в ящик столазаштопором, пододвинул Мафиози рюмку.
Тот мотнул головою, взял пиалу, налил ее коньяком всклянь, опорожнил.
– - Ты знаешь, женщин у меня всегдабыло под завязкую Какая ж откажется?.. Деньгию удовольствияю Даи собою я ничегою
– - Джаба, успокойся, пожалуйстаю -- подошел Печальный к товарищу, сжал ему локоть.
– - Не в этом дело, Юсуф, не в этом дело! В общем, когдая встретил еею -Мафиози саркастически хохотнул, -- я украл у тебя детствою
– - Украл детство?
– - не понял Печальный.
– - Ага. Украл. Присвоил. Сам не заметил, как получилось.
– - Детствою -- словно печальное эхо, повторил Печальный.
– - Эти игрушки, этот фонтан заокном, твоих родителейю -- Мафиози налил в пиалу следующую дозу коньяку, выпил.
– - А праванаэто я не имел!
– - и сновапристукнул ладонью -- насей раз по столу.
– - Почему, Джаба? Это ведь и твое детство тоже: игрушки, фонтаню Сам подумай -- сколько ты здесь провел времени?! Значит -- и твое.
Мафиози мучительно прикрыл глаза: видать, и его память воскресилатот далекий день, пронизанный солнцем, маленького мальчика, глядящего нараскрашенную деревянную Мадонну:
– - Какая красивая!..
– - В общем, ладно!
– - решительно прогнал Мафиози воспоминание.
– - Спасибо. Я все понимаю. Ты, наверное, решил, что я еще раз пришел просить тебя переехать? Нет, Юсуфка, нет! Не такое я дерьмо, как можно по мне подуматью Не такое дерьмо! А пришел я сюдаю А, ч-черт его знает, зачем я сюдапришел!
– - и Мафиози опрокинул в себя третью пиалу коньяка.
– - Ты вот, -- продолжил, запив глотком остывшего чая, -- ты вот, Петрович сказал, женишься. Я рад затебя. Поздравляю. Ты приведешь ее сюда, и вы будете жить среди этих игрушек. Смотреть по вечерам нафонтаню
В небе глухо заурчало.
– - Опять, что ли, грозасобирается?
– - Мафиози встал, направляясь к выходу.
– - Что ж такое? как появляюсь у тебя -- обязательно гроза!
– - Грозёл, -- поправил Печальный.
– - Что?
– - приостановился Мафиози.
– - Грозёл, -- пояснил Печальный и продекламировал.
– - Коль козамужского поланазывается козел, = то грозамужского поланазывается грозёл.
– - Аю -- сказал Мафиози, -- шутишью поднимаешь мне настроение. А можетю -Мафиози стоял уже напороге, и безумная надеждамелькнулав его глазах.
– - Может, тебе насвадьбу деньги понадобятся? В долг гордость взять не позволит, атак все-такию
Печальный по возможности
– - А дети пойдут! Им ведь в своем-то дворе расти лучше, чем здесь, в пыли?
Печальный опустил глаза.
– - Ты извини меня, -- осознал, наконец, Мафиози недостойность последних фраз.
– - Я не хотел. Я все понимаю, -- и зашагал по ступенькам, держаконьячную бутылку, надне которой еще плескалась маслянистая коричневатая жидкость.
Выйдя наволю, забрался в машину. Запрокинув голову, приложился к горлышку. И как раз в этот момент из-зауглапоявилась Мадоннаи, спешаубежать от дождя, первые тяжелые капли которого уже роняло мрачное небо, скрылась в подъезде. Допив коньяк, Мафиози откинул через открытое окно порожнюю тару, завел двигатель и тронул автомобиль. Затучами угрожающе заурчало.
– - Грозёл!
– - сказал Мафиози.
А там, в квартире, Печальный, зажмурясь, решился-таки выдохнуть Мадонне свое предложение.
Онакачнулаголовою:
– - Нет. Извините меня, пожалуйста, Юсуф. Но яю я несвободна.
Печальный потупился.
– - Я, наверноею -- прошепталаМадонна, -- мне, наверное, лучше от вас съехать?
– - Что вы, Мариам! Оставайтесь, пожалуйста. Я вас больше не потревожу.
– - Я все-таки попытаюсь подыскать другое жилье, -- мягко, но упрямо произнеслаМадоннаи пошлав свою комнату.
Печальный стоял, где стоял, и молчал.
– - Ой, что это?
– - донесся до него голос Мадонны и тут же онаявилась сама, зарыв в белый ароматный шелк лепестков миниатюрное личико.
– - Это мне, да?..
– - и по голосу было понятно, что личико сияет.
Машины только что столкнулись: зернь битого стекланаасфальте, лужамасла. Мафиози нетвердо выбирался из-заруля девятки. Из-заруля единички выскочил тот самый толстый лысый таджик, который отрывал в свое время Мафиози от просмотра"Love story", подсовывая ему телефон, заорал разгневанно:
– - Ты чего, мудила! Красного светане видишь!
Мафиози глядел в пустоту, в Бесконечность. Столкновение явно казалось ему наэтом фоне несущественным пустяком.
– - Ой, Джабраил-джан!
– - узнал, наконец, лысый благодетеля.
– - Не поранились?
– - Аю -- Мафиози приподнял голову и тоже узнал товарищапо несчастью.
– Сновастекло?! Тоже, значит, отъездился в Бухару?!
– - и расхохотался, как Мефистофель в опере.
Лысый сноване понял, почему тоже, но сновасчел заблаго согласиться.
Издалека, завывая сиреною, мигая синё, летелаГАИшная машина.
– - У нас все в порядке, -- выпалил толстяк выбравшемуся из ГАИшного "жигуленка" лейтенанту.
– - Претензий нету. Как, Джабраил-джан? Согласны, что нету претензий?
Мафиози ухмыльнулся.
– - Я к вам завтранаведаюсь, ладно?
– - сказал напрощанье лысый толстячок и, сев в покореженный автомобиль, поспешно удалился.
– - Джабраил-джан, здравствуйте, -- узнал Мафиози и ГАИшник.
– - Стукнулись немножко, да?