Квартира
Шрифт:
– - Знаешь, что такое грозёл?
– - спросил Мафиози.
– - О! Давы выпили! Садитесь-карядышком, отдыхайте. Довезу, -- и, подвинув Мафиози насоседнее сиденье, взялся заруль, крикнул, высунувшись из окна, сержанту в ГАИшном "жигуленке".
– - Следуй занами, -- и выжал сцеплениею
Как в начале нехитрой этой истории высвечиваламолния пошатывающуюся фигуру Мафиози, так теперь, в рифму, что ли -- тоненькую фигурку Мадонны, стоявшей в ночной рубашке напороге комнаты Печальногою
Мадонна, пережидая удар грома, закрылаладошками уши, акогдаотгрохотало, позваларобко:
– - Юсуф! Юсуф, вы спите?
– -
– - Это упрек?
– - спросилаМадонна.
– - Что вы, Мариам! Какие упреки! Какие могут быть упреки!?
– - в интонациях Печального не слышалось ни оттенкакокетства.
– - Эдак мне пришлось бы упрекать всю мою жизнь. И всех людей вокруг. Бывают, знаете, судьбы легкие, удачливые, абываютю
Молния вспыхнуласнова. Мадоннасновавздрогнула, сновазажаларуками уши. Гром гневался долго, в несколько фраз, но все-таки умолк, и тогдаМадоннапопросила:
– - Я, Юсуф, ужасно боюсь грозы. Вы не позволили б мне посидеть здесь, с вами.
– - Конечно, Мариам, конечно. Только выю Только вы отвернитесь, пожалуйста: я брюки надену.
– - И, прыгая то наодной ноге, то надругой, добавил.
– - И постарайтесь не бояться. Пожалуйста. У вас ведь там маленький. Вы и его напугаете.
– - Я постараюсь, Юсуф, -- кивнулаМадонна.
– - Хорошо. Я постараюсь.
Печальный завернул постель, показал Мадонне место рядом с собою. Онасела. В третий раз вспыхнуламолния. Мадоннаизо всех сил постаралась не прореагировать, но когдагрохнул очередной удар, схватилаПечального заруку. Дернулась руку убрать, но Печальный прикрыл ее сверху своей ладоньюю
Поливаемый небесной влагою, Мафиози колотил в калитку Шестерки. Тот, наконец, появился накрыльце, прикрываясь плащом, вгляделся во тьму.
– - Джабраил Исмаилович! Вы?! Заходите, заходите скорее, -- и засеменил навстречу -- отложить засов.
– - Никудая не пойду!
– - Давы посмотрите, что делается!
– - проапеллировал Шестеркак стихиям.
– - Никудая не пойду, -- нетвердо стоя наногах, твердо сказал Мафиози и добавил: -- Коль козамужского поланазывается козел, то грозамужского поланазываетсяю Как называется?
– - Не знаю, шеф, -- покорно ответил Шестерка, тихо отчаявшись выйти сухим из-под воды.
– - То-то, что не знаешь!
– - назидательно сунул Мафиози под нос подручному указательный палец.
– - Поэтому поиски -- пре-кра-тить!
– - Зачем, Джабраил Исмаилович? Я уж и наслед напал! Вы хоть плащом вот накройтесь!
– - Убери!
– - оттолкнул Мафиози шестеркину руку.
– - А искать ее больше -не-на-до! Если у человекане было детстваю А! с кем я говорю! "Тарзана" смотрит! Тарзанщик!
– - и, махнув рукою, покачиваясь, побрел по лужам.
– - Шеф, шеф!
– - бросился догонять Шестерка.
Мафиози приостановился, обернулся и припечатал так, что Шестеркадаже испугался:
– - Деньги оставь себе!
Мадоннамедленно закрылаглазаи сбивчиво, словно в бреду, началаговорить:
– - Я ведь хорошенькая, да? Правда, хорошенькая?
– - Вы, Мариамю -- задохнулся Печальный, но онаприкрылаего рот:
– - Молчите, Юсуф, молчите. Я не затем спросила, чтоб вы отвечали.
– - Но вы
– - Молчите, слушайте!
– - Ладно, Мариам, -- согласился Печальный.
– - Ладно.
– - Хорошенькая, -- продолжилаМадонна, сновасосредоточась с помощью недлинной паузы.
– - Это с самого детства. Значит, получается, что меня послали сюда, в мир, специально для человеческой радости? Так ведь?! Так?! Иначе -зачем хорошенькая? Молчите, не отвечайте! А я их всехю ну, этихю ну, обожателей моихю Я их как быю как бы в упор не видела. Мне почему-то всегдаказалось, что я рожденадля другойю для особойю миссии. А они ужею может, от этой вот моей холодности, от этого моего высокомерияю Но это не высокомерие, -- перебиласамое себя, -- вы не подумайте! Это скореею -задумалась Мадонна, подбирая слово.
– - Призвание?
– - попытался помочь Печальный.
– - Да, именно, -- облегченно вздохнулаМадонна.
– - Так вт: они замной прямо табунами уже ходили. Впору было хоть паранджу надевать. А я не то что бы их презиралаю мне даже стыдно было замое это чувствою ною но они все были для меня какие-то бесповоротною чужиею
– - Чужие?
– - нервически хохотнул Печальный.
– - Ну да, -- повторилаМадонна, -- чужие. Вы смеетесь?
– - обернулаличико к слушателю.
– - Я глупости говорю, да?
– - Что вы, Мариам, что вы!
– - жарко забормотал Печальный.
– - Я над собой засмеялся. Я ведь тожею потому и один.
– - И вдруг выкрикнул в голос: -- Чужие! Чужие! Все -- чужие!
– - Все чужие, все!
– - так же громко, страстно, в тон согласилась Мадонна.
– - А потом, знаетею я все-таки дождалась. Хоть это и был сон.
– - Сон?
– - переспросил Печальный.
– - В этом доме, в Бухарею Где я снималакомнату. Я ведь даже в Бухару из Самаркандасбежалаот обожателей. Жилав уголке, зарабатывалашитьем. Наулицу не показывалась. Зато там был удивительный сад. Я любилалежать натраве, смотреть в Небо. Я ведь ждалачего-то именно Оттуда. Сигналакакого-то, что ли. Обещания. Нет, не обещания -- пообещали мне уже при рождении, красотой пообещали. Аю Мне почему грозы страшно?..
– - отвлеклась Мадонна.
– - Мне все кажется, будто это наменя, наменя конкретно, Он гневается. Что я сделалачто-то не так. Что я чего-то не сделалаю И вот, я лежалаоднажды так в траве и заснула. И мне привиделось, будто надо мною склоняется красивое лицо. Нет, не красивое, ною Ною вы поймете: мое. То есть не мое, -- очертиларучкою собственное личико, -аю мое! Вот! нашла! не красивое, но прекрасное. Этот человек -- я почувствовала -- решил меня поцеловатью А яю амне вдруг, впервые в жизни, захотелось, чтоб это случилось. И потомю потом -- я просто боялась шевельнуться. Боялась спугнуть сон. Боялась пробудитьсяю
Мадоннапомолчала. Дождь заокном шумел ровно, успокаивающе. Печальный тоже боялся шевельнуться, тоже боялся пробудиться ль, спугнутью
– - После всего, что у нас произошло, -- продолжилаМадонна, -- мы лежали рядом. Он говорил, что скоро-скоро заберет меня. Что я буду жить в небывалом доме. С фонтаном под окномю И с сотней волшебных игрушекю Он подробно описал этот фонтан. Я когдапришлак вам и все это увиделаю
– - Вон оно что!
– - протянул Печальный.
– - Вон оно что!!
– - но Мадоннаего не услышала.