Квартирник у Маргулиса. Истории из мира музыки, которые нас изменили
Шрифт:
Предисловие
Друзья, всего добрейшего! Вот уже почти пять лет как на российском телевидении есть такая радующая душу (как минимум мою и членов моей команды) программа «Квартирник у Маргулиса». Проект редкий и поистине уникальный. Всегда живой звук, редкие гости и любимые зрители!
Проект задумывался как авторский – «Квартирник» имени меня. Но сейчас, спустя десятки выпусков, можно смело сказать: каждый, кто был причастен к программе, так или иначе стал неотъемлемым звеном нашей крепкой цепи. «Квартирник» объединяет сотни людей по всей России, независимо
Да, все выпуски «Квартирника» в любой момент можно посмотреть на YouTube. Но мы решили осваивать разные форматы! Теперь мы с вами – еще и в тексте. В этой книге собраны тексты интервью звезд российской эстрады 80-х, все они приправлены моими подводками впечатлениями о каждом исполнителе и редкими фотоснимками.
Читайте с удовольствием и смотрите «Квартирник»! Увидимся на НТВ!
Евгений Маргулис
Группа «Крематорий»
«Армен Григорян – прекрасный артист и восхитительный собеседник, одно здоровье с ним общаться и слушать его отменные песенки. Прямо возвращение в молодость!» – Евгений Маргулис.
Армен Григорян: С вашего позволения, Женя, с твоего тоже, я представлю музыкантов.
– Да, это ж твои музыканты!
А. Г.: Потому что ты меня представил, а я как-то, в общем-то, не представляю себя без них! Николай Коршунов – играет у нас на бас-гитаре. Андрей Ермола – играет на барабанах. Этого молодого человека вы узнали абсолютно правильно: он исполнял главную роль в мультфильме «Каникулы Бонифация» – Владимир Куликов! Маэстро Максим Гусельщиков! И невидимый член нашей группы, я даже не знаю, где он сейчас сидит, наш великий и могучий звукорежиссер Сергей Овсянников по прозвищу Ежик!
– И, конечно же, великий сын армянского народа, который по версии журнала под названием «Ноев ковчег», оказывается, самый известный московский армянин, входящий в десятку лучших армян Москвы. Армен Григорян!
(Аплодисменты.)
– Вообще удивительно. Мы, когда разговаривали с Арменом, что-то стали вспоминать былое и думы и вспомнили первую песню, которая сейчас прозвучала, «Катманду» – это как раз название того места, где он жил. А я жил на Войковской – тоже где-то рядом, и это место называлось Шанхай. По гнусности это были одинаковые места. Я посвятил Войковской «Шанхай-блюз», а он – «Катманду». То есть мы, оказывается, ребята из одного рэндисмана. Я хочу вам сказать, что он учился в 167-й школе, а в 167-й школе, пока ее не перевели (она была раньше на «Аэропорте»), преподавала моя мама. Так что у нас есть какие-то такие достаточно веселые сцепки. Ну что, будем играть? Делай все что хочешь.
А. Г.: Раз уж ты вспомнил наши годы, давайте тогда и споем об этом.
(Поют песню «2001 год».)
– Хочу вам сказать, что команда весьма громкая! Как мог ты, о великий сын, играющий на квартирниках в 80-е годы тихую музыку, – перейти именно на этот рок, потому что ты только что делал две характерные рок-позы: скакал, поворачивался к барабанщику. Как так? Потому что тот формат передачи, который мы затевали, предполагал, что это будет квартирник-квартирник – старческая музыка. Вы же пожилые артисты? Акустические гитарки, скрипочка, немножко барабаны, ну контрабас – хрен с ним, так
А. Г.: Евгений, дело в том, что когда я перешел от портвейна к другим напиткам и стал…
– Ты хвастаешься?
А. Г.: Да. И стал экспериментировать с алкоголем, ушел в сторону коктейлей, то же самое произошло и в музыке. Я вдруг стал мешать жанры. И это дало такие результаты, то есть музыка стала разножанровой. Но то, что ты говоришь о скрипочке, – мы можем сыграть и такую музыку!
– Да вы не умеете!
А. Г.: Умеем! Глядя в зал и видя такое количество прекрасных дам, хочется сыграть что-нибудь…
– Неужели у вас есть тихая песня сейчас?
А. Г.: Есть!
– Давай!
А. Г.: Мы сейчас с Максом вдвоем ее сыграем. Посвящаем всем дамам, которые иногда ощущают себя кошками сексуальными.
(Песня «Сексуальная кошка».)
– Вообще для меня удивительно… какого года эта песня?
А. Г.: Точно могу сказать – это 86-й год.
– То есть с первого вашего магнитного альбома?
А. Г.: Второго или третьего – «Иллюзорный мир».
– Вот для меня странно, потому что я помню музыку, скажем, Москвы 83—86-го годов. Ну, 83-й – это царствование «Машины времени», «Аракс» и подобные люди, Юрий Антонов, и вдруг появляется такая московская группа с красивым названием, очень радостным, очень таким витальным и начинает играть подобные песенки – достаточно депрессивно и по-питерско-свердловски. Вот мне почему-то так кажется.
А. Г.: Ну, отчасти, да.
– Зная тебя, как страшно веселого парня… Откуда у парня испанская грусть?
А. Г.: Я всегда играл тяжелый рок. Я очень любил Black Sabbath. Мы пытались играть Джимми Хендрикса. Мы, кстати говоря, ходили на ваши концерты и слушали, как вы играете. Но когда однажды на квартирке у одной известной дамочки, ныне покойной, я услышал Майка Науменко – он все перевернул. Я вдруг понял, что главное в музыке – не поэзия, в песенном жанре. Главное – нарисовать картинку, как это делал он. Если ты, слушая музыку, что-то видишь, как примерно, когда читаешь хороший роман и видишь картинку – скажем, Булгаков: ты видишь солнце, которое падает в Средиземное море, видишь, как идет Понтий Пилат и как страдает Иисус на кресте, то это – настоящее искусство. Не важно, не надо ничего объяснять. И вот Майк это все повернул. Поэтому «питерские» нотки появились в «Крематории» не случайно. Это было под влиянием Майка, тем более что я жил на улице Смольной, недалеко от кинотеатра «Нева», в Ленинградском районе. То есть ветер с Невы туда задул.
– Ну, Майк, как учитель – конечно, тебе повезло! Я с Майком познакомился в 1976 году, ребят, на одной из каких-то свадеб Бориса Борисовича Гребенщикова. Это был Питер. У Борьки была свадьба. Я уже не помню с кем, но это уже не важно. И, конечно же, мы страшно любили играть любую музыку. Играли «Битлов», «Роллингов», что-то там еще играли. Я думаю, что это не войдет… Мы нажрались, просто как последние свиньи, и падали около микрофонных стоек, потому что это был конец свадьбы и прочее, и прочее. И ходил какой-то нелепый юноша, который нас поднимал с пола, ставил к микрофону. Мы что-то там «домычивали», и этим человеком оказался Майк Науменко, с которым я подружился уже после. Царствие ему небесное, он был гениальный человек. У тебя отличный учитель! Он был мой близкий-близкий товарищ! Ну, играйте!