Квазинд. Том второй. Последний на равнинах
Шрифт:
– С ума сойти, мисс, откуда вы? Чтоб я сдох! Впрочем, вы, как и все женщины, всегда некстати. Здесь идет мужской разговор, хоть лопни! И вам…
– И вам должно быть стыдно, сэр! – неожиданно для себя взорвалась Полли.– По виду вы все джентльмены, но корректности джентльмена я не вижу ни в одном! Вы толпою налетели на двоих. Где ваше достоинство? Где ваша мужская честь?
Такой отпор и такое самообладание со стороны женщины были поразительной новостью для Кэнби. К тому же, чем дольше он глядел на
– Хм… Мы действительно чересчур погорячились… Простите, мисс, и вы, старина Адамс. В Монтане немало горячих сердец.
– Голов – возможно, но не сердец,– оборвала его Полли.
В это время Гарри, единственный из всех свидетелей этой невероятной сцены, был занят “стоящим” делом: он обшаривал лейтенанта. Прибрав к рукам серебряный брегет, сорок долларов, рассыпав по полу табак, он с интересом извлек из внутреннего кармана форменного кителя пакет, которым лейтенант размахивал, говоря о своей миссии. Не мудрствуя лукаво, он вскрыл его острым и прочным, что обсидиан 89, длинным ногтем и пробежал единственным глазом. По мере чтения лицо его всё больше вытягивалось, а под конец на нем застыл чуть ли не ужас. Он подскочил к приятелю и ткнул пальцем в документ:
– Глазам не верю… Этого сиу приказано без промедления доставить в Вашингтон! Его требует Конгресс.
– На казнь? – через плечо, как о само собой разумеющемся, бросил Кэнби.
– Нет, для переговоров!
Торговец резко повернулся, челюсть у него отвисла. Все притихли, как коты, пойманные у кринки со сметаной.
– Веселенькое дельце! Мы чуть не влипли в гнусную историю, амиго,– наконец выдавил Кэнби.– Положи документ на место, идиот! Тьфу, дьявол! Проклятые политиканы! Содрали бы с них скальпы, другую песню запели бы… – В его желтых, как у рыси, глазах вновь вспыхнула ярость.
– Не заводись,– зло буркнул Одноглазый.– Что будем делать?
Все взоры вновь приковались к вожаку.
– Следовать закону, черт бы его взял… И без дураков, ребята,– Кэнби явно не хотелось играть прежнюю роль.—Мое почтение, мистер Паркер. Примите извинения. Но смотрите: как бы этот дакот ночью не перерезал вашей семейке глотку… и вам, леди… Она у вас такая атласная!
На прощание скупщик пушнины плюнул себе под ноги и, глядя в глаза запуганному старику, процедил:
– Странно мне всё это, Адамс, ой странно… Краснокожие в этой стране никогда не были в фаворе, а уж здесь, в Монтане и Колорадо… гремучие змеи – и те больше по душе…
В молчании прошла минута, другая… Бармен ничего не ответил толком, кроме одного:
– Нас всех рассудит Господь.
Кэнби лишь фыркнул,
Глава 18
Когда зал опустел, Полли быстро спустилась по лестнице и, подбежав к лежащему без сознания лейтенанту, склонилась над ним. Лицо офицера, было восково-бледным: под правым глазом набухал багровый кровоподтек, на разорванном мундире в нескольких местах алели зловещие пятна. Пальцы правой руки, неестественно вывернутой и закинутой за голову, тронулись мертвенной синевой. Мисс Мэдиссон усилием воли овладела собой, осторожно подула на безжизненное лицо, схватилась за платок и бережно, точно перед ней лежал младенец, промокнула кровь на лбу, на висках, под глазами. Голос ее прозвучал тихо и ласково:
– Джон Бартон, очнитесь…
Однако Джон не шевелился.
Она позвала громче:
– Вы слышите меня, Джон Бартон?..
Лейтенант не подавал никаких признаков жизни. Казалось, душа покинула его. Белизна лица сменилась серостью, такою же, какой всегда светились его глаза.
Полли, всхлипнув от отчаяния, стала тормошить и трясти его. Тщетно…
– О ужас, мистер Адамс… Они… они убили его! – она сделала несколько нетвердых шагов по направлению к старику, и тут мужество изменило ей. Закрыв лицо окровавленным платком, Мэдиссон вскрикнула и опустилась на грязный пол, содрогаясь всем телом.
Адамс заковылял было к ней, но в этот момент дверь распахнулась и в зал ворвалась Дженни с флакончиком сердечных капель в руках. Увидев окровавленные тела, она бросилась к отцу. Тот крепко обнял ее и стал гладить по голове, пытаясь успокоить. Внезапно рука его замерла. Он вдруг увидел, что вождь, лежавший на полу, оказывается, уже не лежит, а, прихрамывая, идет к бесчувственному офицеру. Бармен направил на индейца револьвер:
– Ты что задумал, краснокожий?
Не обращая внимания на окрик, дакот подошел к лейтенанту, оторвал от своего ожерелья из медвежьих когтей одно из пуховых перышек и, присев, приставил его к губам Джона. Лицо старика прояснилось: он понял замысел пленника. Пух начал слегка подрагивать от едва уловимого дыхания. Орел кольнул бармена холодным взглядом:
– Синий Мундир будет жить. Он сильный воин. Великий Дух вдохнет в него жизнь.
Отбросив перышко, вождь, плечи которого легко могли бы нести тушу оленя, без натуги поднял рослого кавалериста и осторожно перенес его на стол, стоящий в середине зала; потом рывком разодрал на себе остатки замшевой рубахи и, свернув ее валиком, подложил под голову Бартону.
– Хозяин, ему может помочь отвар из корня намо вэск 90
Конец ознакомительного фрагмента.