Квест для демиурга
Шрифт:
Злые слезы навернулись на глаза девушки, и бессильная в своем отчаянии, она не стала их скрывать.
— Дитя. Поверьте старому человеку, повидавшему многое: не все то, что в настоящий момент, с этого ракурса, кажется ужасным, таковым является. Люди, наделенные магическими способностями, всегда пользовались уважением в нашем мире. Не думаю, что вам есть, чего опасаться.
— А может, меня просто покупают для опытов?
— За вас не платили бы такую высокую цену.
— Откуда вы это знаете?
— Это неважно, дитя. Главное, попав на сушу, пусть и на земли Лонга, вы будете там в большей безопасности, чем на этом
И с этим Ае сложно было поспорить.
— Пойдемте спать. Завтра у вас знаменательный день.
В это же самое время, в другой части корабля тоже беседовали мужчина и женщина, и злые слезы, слезы бессилия тоже катились по щекам, но только не по тем, что были цвета черного дерева, а совсем по другим, бронзовым, изборожденным ранними морщинами от палящих солнечных лучей.
— Моя госпожа.
— Нет, милый. Посмотри на меня — что же ты делаешь со мной.
— Я умру, если ты покинешь меня.
— Ты умрешь, если я останусь.
— Я смогу подарить тебе все, что нужно.
— Я не могу принять твой дар такой ценой. Ты такой бледный, мой лунный, мой ночной свет. Ты слабеешь от моей любви. Ты не должен показаться слабым своим людям. Океан — вот твоя жизнь.
— Моя жизнь — это твоя близость.
— Чем дальше я буду — тем громче будет петь твое сердце.
— Завтра остановка в порту. Новая работа. У тебя будет все. Все, что нужно!
— Мне не место в море, мой лунный господин. Команда чувствует беду, идущую от меня. Страх мешает людям мыслить ясно.
— Мы будем часто заходить в землю.
— Ты не можешь знать это наверняка. А делать тише пение твоего сердца я больше не могу. Ты знал, когда брал меня на борт, что это только маленькое время. И это маленькое время сейчас. Юная лерра — отличный повод для всех.
— Юная лерра, оказывается, магиня. Док сегодня смог проверить это.
— Мой господин мог бы спросить у меня.
— Ты знала?
— Я не зря сама следила за ней. Ценная для моего лунного господина.
— Твоему господину не нужен никто, кроме тебя.
— И мой лунный господин ценный для юной лерры.
— Я не хочу говорить ни о ком сейчас. Дай еще раз ощутить вкус ночной тишины. Твой вкус.
Черное лицо Миилы медленно склонилось к капитану.
Глава 14
Утром Аю разбудили ставшие привычными за три недели, легкие шаги Миилы, которая вошла, чуть покачивая узкими бедрами со своей обычной, присущей только ей, немного отстраненной, грацией. Чернокожая девушка с невозмутимым видом поставила на столик поднос с утренней тайрой, сухими хлебцами и полосками вяленых водорослей. После того, как выяснилось, что Ая, в силу своего происхождения не употребляет никакой животной пищи, кроме молочных продуктов, предложить ей было нечего. А свежего молока и сыра, на пиратских суднах, как правило, не водилось.
Ая вскочила как ошпаренная — она ворочалась, старательно стараясь заснуть весь остаток ночи, чтобы хоть немного набраться сил перед окончанием путешествия, и уже отчаялась задремать хоть ненадолго. Смирившись с бессмысленностью своих попыток, она долго думала, гадала, строила предположения о собственной судьбе, и вот теперь проснулась. Отметив, что не смотря ни на что, она выспалась и нисколько не чувствует себя разбитой, она даже улыбнулась чернокожей Мииле, которая, тем
— Миила, — позвала ее девушка, когда та уже развернулась к двери, чтобы уходить. И, вопреки ее ожиданиям, Миила остановилась.
— Миила, скажи, ты по своему желанию на этом корабле?
— Каспаша не понимать, что спрашивает, — ответила ей Миила, чем повергла ее в легкий шок. Прежде Ая не слышала от нее фраз, состоящих более чем из трех слов.
— У тебя браслеты на ногах. Это браслеты подчинения? — 'Какая я дура, ну как она мне ответит, если это так'.
— Ты здесь рабыня, Миила? Невольница? Капитан заставил тебя быть с ним? — воодушевленная тем, что Миила не уходила, она продолжала сыпать вопросами.
Миила не отвечала, она внимательно посмотрела на Аю, а затем поджала пухлые губы и закатила глаза — мол, опять ты за старое.
— Он не может быть твоим хозяином, Миила! Никто не может! Никто не имеет права заставлять тебя!
— Капитан хороший, — Ае показалось, или улыбка у Миилы вышла грустная?
— Миила, он не может быть хорошим, он пират и убийца, и он похитил меня и взял в плен тебя. За тебя говорит сейчас браслет подчинения, но я знаю, что я сделаю: я помогу тебе! — и, опасаясь, что Миила по своему обыкновению пожмет плечами и уйдет, она горячо зашептала:
— Корабль будет стоять в гавани Лонга, я постараюсь найти органы, отвечающие за охрану порядка в этом городе, и освобожу тебя!
Миила внимательно на нее посмотрела, склонила голову набок и немного прищурила свои огромные черные глаза. Потом легкая усмешка коснулась ее полных, чувственных губ и так же внезапно исчезла, словно ее не было.
— Миила идти. Каспаша еда, — и она вышла из каюты.
Что я делаю, сказала себе Ая, с чего я решила, что смогу хоть что-то для нее сделать. Я — такая же невольница, как и она, а может, еще и похуже. И хоть Миила по большей части ее раздражала, Ая не могла не сочувствовать девушке, которой должно быть, вмешались в разум и психику, подавив волю и удерживая против воли на этом корабле. Она вспомнила, как видела капитана и Миилу ночью на палубе, о чем-то увлеченно спорящими и смеющимися — но отогнала эти воспоминания — мало ли, может он приказал ей смеяться над его плоскими шутками, или ей, в конце концов, просто показалось. Но она точно видела, как Миила заходит в каюту капитана, и Ая не питала иллюзий по поводу ее визитов.
Однако стоило привести себя в порядок и собрать вещи — кто знает, возможно, ей еще долго не светит возможность обновить гардероб и обзавестись такими мелочами, как щетка для волос и зеркало, не предусмотренными для нее неизвестным колдуном. Во дворце отца, а потом на своем острове Ая никогда не задумывалась, что многих вещей, обыденных и привычных, у нее просто может не быть, и вот на корабле впервые столкнулась с чем-то подобным.
Ая встала, совершила утреннее омовение с помощью лохани с самоочищающейся за счет специальных кристаллов, водой, стоящей за ширмой, и быстро оделась. Выбрала брюки, рубашку, жилетку и сапоги, то есть самое объемное и тяжелое, а остальное аккуратно сложила стопкой, и завернула в сверток–сумку, в которой эти вещи к ней и попали. Она чувствовала, что за ней скоро придут, и, странным образом, уже ждала этого, потому что томительное ожидание изматывает не хуже истерики.