Квест в стране грёз
Шрифт:
Неизвестный:
— Ну, что еще?
Кузнецов:
— Никаких «ну»! Телка найдена. Требуется ее проработать.
Пауза.
Неизвестный:
— Ты имеешь в виду… совсем?
Кузнецов (раздраженно):
— Ты все знаешь сам! Не тяни время. А то опять ее потеряем.
Неизвестный:
— Где она?
Кузнецов:
— Сейчас на пересечении улицы Гагарина и проспекта Ленина. Движется в нужном нам направлении.
Неизвестный:
— Посылаю ребят, будут минут через пятнадцать.
Кузнецов:
— Постарайся побыстрей. Ее видят в этом районе не в первый раз,
Неизвестный:
— Они уже выезжают.
Кузнецов:
— И вот еще что. Ты не забыл?…
Неизвестный:
— Да знаю я, знаю! Тебе нужна проба. Будет у тебя проба. А сейчас — не отвлекай от дела.
Кузнецов:
— Ладно. Давай.
Неизвестный:
— Пока.
Сигнал отбоя.
Ровно через восемнадцать минут машина оперативников миновала перекресток Гагарина и проспекта Ленина. Через полтора квартала в южном направлении они без труда зафиксировали женщину и ее преследователей.
Теперь, похоже, женщина предприняла попытку оторваться от «хвоста». Точнее, ее спровоцировали на это двое передних филеров, едва не наступая ей на пятки в толпе прохожих. В итоге их жертва поддалась этому грубому и примитивному нажиму и, покинув людное место, свернула на тихую боковую улицу.
Почему, кстати, она сделала это? Ведь не могла же она не понимать, что ее специально загоняют в безлюдные подворотни.
Или могла?
Предположения в этой ситуации можно было строить какие угодно, но ни одно из них не выглядело достаточно обоснованным. Так что гипотезами займемся потом, а теперь надо сконцентрироваться на действии. Вернее, на обеспечение безопасности своих подчиненных.
Где там тот некстати появившийся полицейский «Уазик»?
Вот он, почти уже поравнялся с «Жигулями».
Капитан направил камеру наблюдения. Сейчас они въедут в поле захвата. Кажется, «УАЗ» сбавляет скорость. Неужели их заинтересовала оперативная машина? Это было бы совсем некстати, но чего-то в этом роде можно было бы ожидать.
Ведь существовал некто третий, не принадлежащий напрямую к группировке преследователей. Тот, кто обнаружил женщину и дал об этом знать Кузнецову. Для чего, вероятно, воспользовался сотовым телефоном.
С мобильной связью потенциального противника еще придется разбираться, а сейчас важен сам факт: был некий наблюдатель, о котором им ничего не известно. А раз он был не далее, как полчаса назад, то вполне может оставаться где-то здесь и сейчас.
Вот, наконец, и патрульный «Уазик». На дисплее ноутбука он выглядел полупрозрачной призрачной каретой. Никакой, конечно, мистики — всего лишь восприятие инфракрасных волн, щедро излучаемых разгоряченными телами копов.
Что характерно, ни один из полицейских даже мельком не посмотрел на приткнувшиеся к обочине «Жигули». Все они глядели, не отрываясь, куда-то вперед и чуть в сторону. А что у нас там находится ровно посередине квартала? Да ничего особенного, просто полукруглая арка, ведущая во внутренний двор.
Та самая, куда свернула женщина и сопровождающая ее процессия, а чуть позже — Малыш.
Желтый «Уазик» медленно прополз мимо. Капитан приподнял голову и проводил его долгим пристальным взглядом.
У него стало зарождаться неприятное подозрение, что на поле
Глава 3. Ловушка на заднем дворе
Этот дворик — последний в череде нанизанных один на другой узких внутриквартальных дворов — выглядел совсем маленьким, намного меньше остальных. Секунду спустя я понял, в чем дело: двор переламывался точно посредине под прямым углом и уходил направо — туда, где в тени нависающих стен, почему-то в этом месте почти лишенных окон, чернело полукружье последней арки.
Вот, значит, какое место выбрали для нападения бандюганы с дубинами. Удачное, ничего не скажешь. Мало того, что здесь почти отсутствуют окна, так там, где они все-таки имеются, их еще ограничивают с боков странные выступы стен — причуда архитектурной мысли пятидесятых годов прошлого века, когда, судя по их виду, и были выстроены эти претенциозные здания в стиле позднесталинского классицизма с изрядной примесью своеобразно воспринятого барокко.
Этот дворик, должно быть, по первоначальной идее был хозяйственным, и архитектор, оберегая целомудренное неведение жильцов относительно дальнейшей судьбы продуктов их жизнедеятельности, позаботился, чтобы никакой случайный взгляд из окна не упал на емкости с мусором, подготовленные к вывозу.
Странное, должно быть, то было время, если проектировщики зданий могли позволить себе реализовывать столь нелепые идеи.
Мне почему-то пришло в голову, что в грубой реальности, где эти дома простояли полвека, эти задние дворы чаще всего использовались по другому назначению, о котором строители светлого коммунистического будущего не могли и подумать — для беспрепятственных грабежей неосторожно свернувших сюда пешеходов.
Сейчас, правда, речь здесь шла совсем не об ограблении.
Женщина при моем появлении затравленно обернулась. По ее короткому взгляду, который на долю секунды задержался на моем брезентовом чехле, я понял, что она пока что не отделяет меня от остальных своих преследователей.
Это, разумеется, никак не входило в мои планы, поэтому я раскрыл рот и громко вопросил:
— Что тут происходит?!
Фраза, конечно, была дурацкой, а голос — сиплым и чуть дрожащим, так что общее впечатление создалось как раз то, что требовалось: случайный свидетель, вдруг вляпавшийся в чужую разборку и уже начавший понимать, что это и ему самому выйдет боком.
Тем не менее, чтобы ни у кого из бугаев не оставалось никаких сомнений в том, с каким придурком они столкнулись, я добавил, на этот раз с нотками трусливого негодования:
— Что вы делаете?!
Возмущение, конечно, было столь же уместным, как если бы я стоял на рельсах перед несущимся локомотивом и пытался вести дискуссию на абстрактно гуманитарную тему, вроде идеи ненасилия и священного права личности на творческую самореализацию.
Я все сделал правильно и в качестве приза получил именно ту реакцию, на которую и рассчитывал.
Двое передних бандитов, неспешно приближающихся от арки, довольно ухмыльнулись. Наверное, их радовало, что сцена убийства получается более занимательной и не такой скучной, как представляюсь вначале.