Квиллифер
Шрифт:
– Дом сгорел, – сказал я. – И вместе с ним погибла вся моя семья.
Аптекарь суетливо потряс головой.
– Ну, с этим уже ничего нельзя поделать. – Затем он нахмурился. – Вижу, у тебя есть меч.
– Я отобрал его у одного из корсаров, сэр.
– У твоего отца имелось разрешение на оружие?
Я заморгал. Вопрос уместности ношения оружия совсем вылетел у меня из головы.
– Нет, – ответил я. – Он не имел такого разрешения.
– Если твой отец не имел такого разрешения, – заявил Гриббинс, – значит, он не был джентльменом, из чего следует, что и ты им не
– В таком случае, – начал я и сделал гримасу законопослушного подмастерья, – могу я его спрятать до тех пор, пока не появится враг? Я бы не хотел встретиться с ними безоружным.
Пока Гриббинс размышлял, я посмотрел на лорда Уттербака и увидел в глазах молодого человека насмешливый блеск.
– Оставь меч у себя, – сказал Уттербак.
Гриббинс пожевал губу.
– Вы уверены, милорд? – спросил он. – Я намерен самым внимательным образом следить за выполнением правил, чтобы посольство не снискало сомнительной репутации.
Уттербак закрыл глаза и положил голову на мягкую бархатную подушку.
– Он может оставить меч при себе, – повторил он.
– Оставить его прямо сейчас? Я имею в виду, в настоящий момент? Или в столице? Разве это не будет нарушением?
Не дожидаясь ответа – даже не знаю, последовал ли он, – я забрался на крышу кареты, где слуги приветствовали меня усмешками. Компания слуг состояла из кучера, отличавшегося от других слышным за версту запахом бренди, и троих лакеев, вооруженных дубинками из твердой древесины и мушкетонами. Я уселся поудобнее и оглядел площадь, чтобы выяснить, увидел ли Траверс, как я выполнил этот полезный урок смирения, но, похоже, судья уже ушел.
Кучер щелкнул хлыстом, форейтор лягнул ведущую лошадь специальным сапогом, огромная карета со стоном пришла в движение, покачиваясь, покатила по площади и выехала на почти пустую улицу Восточных ворот, где остовы сгоревших домов зияли среди уцелевших, точно пеньки сломанных зубов в улыбке призового бойца. Я не мог не сравнить этот унылый вид с шумной толпой на Королевской улице, виденной мной всего несколько дней назад, – множество матросов и мелких торговцев, возчиков и владельцев лавок – людской поток разливался по венам города.
Очень скоро карета миновала ворота и выехала из города. Стоял чудесный осенний день, солнце светило ярко, воздух оставался прохладным, и я получал удовольствие от поездки под открытым небом.
Я посмотрел мимо двух сидевших сзади лакеев на исчезавший в дымке Этельбайт. Перед налетом экои у нас проживало восемь тысяч человек, плюс еще шесть или восемь в ближайших деревнях, поместьях и на фермах. Корсары увели не менее четырех тысяч, если верить не самой точной оценке судьи Траверса, но они не смогли бы забрать больше, даже если бы захотели, – вероятно, такого желания у них не было, потому что рейд и без того оказался максимально удачным, вероятно, они и мечтать не могли о такой добыче.
Корсары увели столько пленных, сколько смогли поднять корабли.
По большей части забрали лучшее. После штурма портовой стены на веревках и веревочных лестницах – а моряки в этом
В плен попали лорд-мэр, большая часть ольдерменов, лорд-наместник и смотритель замка, а также богатые купцы вроде Грегори Спеллмана. Банки были разграблены, экои унесли даже контракты и договоры. Несколько сотен человек, оказавших сопротивление, они убили, и еще столько же, когда выяснилось, что за них не удастся получить выкуп.
Теперь, после утраты лучшей части населения, выжившие начали споры из-за того, что осталось. Коббы, сэр Стенли, Гриббинс и пассивный Уттербак копались в пепле и готовились получить новые титулы и должности.
Но никто не говорил о самом (по крайней мере, для меня) очевидном: город предали. Тот, кто хорошо знал дельту, провел вражеские корабли по извилистым каналам, отделявшим Этельбайт от моря, и направил корсаров туда, где жили самые богатые горожане. Рейд был явно спланирован превосходно знавшим город человеком.
Я сказал себе, что, быть может, разумнее не думать об этом сейчас. Поиски предателя могли принести разрушительные последствия, в особенности если он уплыл из города вместе с новыми друзьями, чтобы получить свою долю добычи. В лучшем случае найдут козла отпущения и повесят, а настоящий злодей останется на свободе.
И все же для меня отыскать предателя – значило найти убийцу моей семьи, поэтому мой разум отчаянно пытался обнаружить имя, увы, никак не дававшееся. Человек, ненавидевший город, или тот, кто пережил разорение и таким омерзительным способом решил восполнить свои потери.
Я так и не нашел подходящего имени. Карета катилась по дороге на восток, оставив позади разоренный город и его тайны.
Глава 5
Спустя семь дней я сидел за столом в таверне «Мужчины и девушки» в порту Амберстоуна и скрипел пером по листу бумаги.
«Достойному и уважаемому торговцу тканями Кевину Спеллману, от его школьного товарища, посла без верительных грамот Квиллифера, привет.
Королевское посольство уже третью ночь проводит в Амберстоуне, так как господин Гриббинс еще не успел собрать приветствия от всех его обитателей. Сегодня вечером состоится еще один званый обед в зале гильдии и наутро – завтрак за счет Уважаемой гильдии аптекарей, а поскольку блеск и важность посольства не знает предела, господин Гриббинс будет полон напыщенной риторики и цветистых обращений, и каждое из них вложит ему в уста несчастный секретарь, который кормит тщеславие посла словесными леденцами, – так леди балуют своих спаниелей. Вне всякого сомнения, нация не видела более смехотворных церемоний с тех пор, как Глупый претендент шел на казнь, полагая, что шествует к трону.